Ширвиндт-старший объявлен в розыск
15.06.2011 11:17
Актер, писатель, преподаватель и художественный руководитель Театра сатиры Александр Ширвиндт от празднования юбилеев и всевозможных торжеств в свою честь обычно отмазывается. Другое дело – если нужно кого-то поздравить: тут он первый затейщик и организатор. Зная нелюбовь Александра Анатольевича к положению виновника торжества, устроители его бенефиса разрешили виновнику торжества на сцену вообще не выходить. 77-летний мэтр сел в зале театра Вахтангова с супругой и невозмутимо наблюдал за «милой жутью» – так он назвал свое чествование, которое устроили учредители театральной премии «Хрустальная Турандот».
Арбатские и вахтанговские
Вместо долгожданного Ширвиндта на сцену вышел ученик Александра Анатольевича – актер Григорий Сиятвинда. А может, милиционер, похожий на Сиятвинду? Уж очень он был убедителен в полицейско-милицейской форме и фуражке набекрень.
- Граждане, не волнуйтесь! Бенефис состоится, мы обязательно найдем виновника торжества! А для начала опросим свидетелей – их тут много собралось!
Первыми на допрос пригласили самых верных друзей бенефицианта: Михаила Державина, Ольгу Аросеву, Марка Захарова. Их показания многое прояснили.
Тем более что Михаил Державин был объявлен не свидетелем, а подельником Ширвиндта.
- Мы познакомились на улице Арбат – тогда она еще носила имя Вахтангова, – признался подельник. – Мне было 12 лет, Александру Анатольевичу – 14. Произошло это в нашем доме, в квартире замечательного чтеца, народного артиста Советского Союза Виктора Журавлева, на Новый год. Шуре уже разрешали выпить шампанское, и мы смотрели на него с завистью. За роялем сидел «дядя Слава» – великий пианист Святослав Рихтер. Атмосфера была удивительная: вахтанговские артисты заполнили всю квартиру!
А мы играли под елкой. Через некоторое время мы подросли – и поступили в театральное училище имени Щукина. Потом – в театр Ленинского комсомола, только там была бронь от армии. Режиссер театра тогда сказал: «У нас самому молодому комсомольцу – 43 года, и надо бы добавить кого-то помоложе». Добавили нас. Играли мы в спектаклях про комсомольцев. И роли были серьезные – со словами и песнями! Мы даже играли стиляг – и это были отрицательные роли! А надо сказать, что Александр Анатольевич и был стилягой! Спектакль пользовался огромным успехом, девочки не давали нам проходу!..
Державин признался, что сейчас его друг – теперь уже худрук Театра сатиры – использует свое служебное положение:
- Когда я плохо себя чувствую – он разрешает мне не приходить на работу… Конечно, на дружбу у нас времени остается все меньше, но мы по-прежнему поддерживаем друг друга. Иногда вместе вырываемся на рыбалку – мы ее очень любим. Однажды Шура сказал мне: «Ну-ка кинь удочку вот сюда, налево! Там плещется что-то…». Я закинул удочку – и вытащил… бобра! За хвост! «Да, – сказал тогда Шура, – этот твой рекорд не переплюнет никто!».
Таких больше нет
Как свидетель на сцену вышел руководитель театра «Ленком» Марк Захаров – тоже давний друг Ширвиндта.
- Юмор сегодня не тот… Но есть люди – их немного, однако их и не должно быть много, потому что это очень редкий талант – которые могут довести других людей до гомерического хохота. Александр Анатольевич таким талантом обладает. Я присутствовал при таких его гипнотических сеансах. Люди впадали в эпилептические состояния, не могли прийти в себя – и все это после его шуток, которые он выдавал экспромтом. Это редкостный дар. И он – семейный. У Александра Анатольевича была фантастическая мама – мудрая, ироничная. Они говорили на одном языке, который кого-то мог повергнуть в шок. Шура меня простит – он мне все прощает. Я расскажу такой случай. Я застал его маму, когда она была очень больна – потеряла зрение. И он невозмутимым голосом говорил ей: «Не горюй, мать – совершенно не на что смотреть!»… Шура многое подарил лично мне. Когда мне дали задание поставить спектакль по пьесе одного венгерского драматурга, я сразу сказал, что это самоубийство, это невозможно. Потом рассказал об этом своему другу – Саше Ширвиндту.
Он посмотрел материал и сказал: «Ну, почему же – можно, можно что-то сделать… Я тебе помогу. Я перепишу…». И все переписал – от начала до конца! Спектакль мы поставили – он назывался «Проснись и пой!». Музыку к нему написал гениальный композитор Геннадий Гладков, которого ненавидели все выдающиеся члены союза композиторов Советского Союза – за то, что их дети сидели на горшках и слушали песни Гладкова. Я благодарен Саше за этот спектакль. Наш театр «Ленком» питался и питается его находками, его храбрым и отчаянным юмором, который он дарил нам. И мы низко кланяемся за это ему и его талантливой семье!
Ширвин-д-т!
Особое внимание следствие обратило на фамилию разыскиваемого. Многим она не дает покоя.
- Я не мог не прийти на этот праздник, – заявил очередной свидетель, актер Театра сатиры Федор Добронравов. – Во-первых, мне страшно нравится ваша фамилия. Ширвин-д-т! Круче этого только Мкртчан! Вот вам бы еще пару согласных в конце! А во-вторых – вы мой начальник. И я благодарен вам за восемь лет полного счастья – именно столько я работаю с вами в одном театре!
Один из многочисленных учеников профессора Ширвиндта – актер Александр Олешко. Он постарался без всякой надежды на успех преподнести сюрприз педагогу: вышел на сцену в образе студентки театрального училища, которая просится в театр Ширвиндта на работу. И признается ему в любви.
- Завораживающий, не пресный, неповторимо интересный, альтруистичный, неэгоистичный, невообразимый, окрыляющий, озорной, неуловимый, незаменимый! Короче, все это – ты, о, Ширвин-д-т!
Свидетель Олешко охотно помогал следствию.
- Про Ширвиндта ходят легенды. И нам, его ученикам, посчастливилось наблюдать за тем, как они зарождались. Мы становились свидетелями его искрометных импровизаций, умирали от смеха и были счастливы. Помню, как на одном вечере на сцену вышел наш ректор Владимир Абрамович Этуш и объявил: «А сейчас выступит наш дорогой и любимый Анатолий Александрович Ширвиндт!». Тот поднялся на сцену и невозмутимо произнес: «Спасибо огромное, наш дорогой Абрам Владимирович!»… Сегодня выходить на эту сцену – и легко, обаятельно и непринужденно поздравлять Ширвиндта, как он поздравляет других, – это совершенно губительная история. Поэтому не буду задерживаться. Я только хочу рассказать, что в студенчестве Александр Анатольевич дал мне несколько полезных советов. «Нечего сказать – молчи. Радуй – громко! Хочешь, чтобы до старости сохранилась шевелюра, – не мой голову разной гадостью!».
Зрители долго не отпускали этого ценного свидетеля – и он раскололся еще на один случай.
- Я помню, как сдавал экзамен по сценической речи. Вошел в экзаменационный зал – передо мной сидят преподаватели – все как один из телевизора. Я должен достать из такого стеклянного куба записку и прочитать ее. И нужно не просто прочитать, а как бы «провожать слова рукой» – то есть с особым выражением… Это для того, чтобы потом быть слышным в театре на последнем ряду. Без микрофона! Мне досталась скороговорка – про то, как убегали поросята по росе, простудились поросята – да не все… Я начал, поглядывая то на руку, то на Ширвиндта: «Убегали! Поросята! По росе! Простудились! Поросята! Да не вместе!». Александр Анатольевич закрыл лицо руками и произнес слово, которое сейчас произнести неудобно. Ну поменяем его на слово «чудак»… А еще я никогда не забуду слова Александра Анатольевича нам, студентам: «Ребята, кончайте выпендриваться! Сделайте сначала что-то такое в кино, в театре, в искусстве – чтобы потом вы выходили на сцену, как Андрюша Миронов, и говорили: «Здравствуйте, это я!» – и вам аплодировали!». Александр Анатольевич, мы все очень стараемся!
Признание в любви
Разыскиваемый Ширвиндт сидел в зале рядом с супругой, которая у него одна на всю жизнь. Но и это не помешало свидетелям женского пола весь вечер признаваться ему в любви. Певицы Пелагея и Нина Шацкая, актрисы Ольга Аросева и Вера Васильева были трогательны и искренни в своих признаниях.
- Я 53 года играю в театре с нашим Шурочкой – так мы называем Александра Анатольевича, – рассказывает Вера Васильева. – Играла его жену, которая его любит, а он ее – нет. И это было легко играть. Потому что любить Шуру на сцене легко – и легко страдать от того, что он тебя не любит! Мы знаем, что он очень добрый, но скрывает доброту за иронией, шутками. При этом он удивительно тонко чувствует людей – и на сцене, и в жизни. Когда я говорю ему: «Здравствуйте, Александр Анатольевич!» – он отвечает: «Здравствуй, Вера! Как там Вовка?». А Вовка – это мой муж, ему 91 год! Это же ужасно мило: «Как там Вовка?»…
Ученик Ширвиндта Вячеслав Манучаров рассказал, как студенты восхищались непревзойденным стилем учителя и его… парфюмом.
- Мы по запаху в аудитории могли сказать: пришел наш учитель или еще нет…
Другой ученик, Антон Макарский, передал Ширвиндту привет «от любимой тещи из Белоруссии и от мамы из Израиля». И спел с женой Викой а капелла известную еврейскую песню «Хава Нагила». Пока в зале кричали «браво» и «бис», подал голос разыскиваемый:
- Какой все-таки музыкальный народ – эти белорусы!
Еврейская тема возникла еще один раз. Музыкант Алексей Кортнев извинился за слово «жиды» в своей шуточной песне «Снежинка»
- У меня только про жидов и надо петь! – успокоил его Ширвиндт.
Соратники
Серьезные показания дали «соратники по театру» Аркадий Арканов и Юлий Ким. Они рассказали о гениальном спектакле «Недоросль», который еще в советское время поставил Ширвиндт. Он имел оглушительный успех, но вскоре был закрыт. На живца и поймали Ширвиндта: он не удержался и сам рассказал эту историю:
- Был в то время такой замначальника управления культуры Михаил Козин. Мой соученик, который сначала по распределению уехал в Тмутаракань, потом приехал назад и просился ко мне в Щукинское училище на работу. Я поставил его вторым режиссером на дипломный спектакль. Студенты сказали потом: «Если он еще раз придет – мы уходим из училища!».
Прошел месяц – и он стал замначальника управления культуры. А я по-свойски по-прежнему называл его Мишей. Он вызвал нас на ковер для обсуждения нашего спектакля «Недоросль» и в коридоре тихо предупредил: «Только без Миши!». А при «разборе «спектакля» Миша сказал замечательную фразу: «Но издеваться над Фонвызиным я не допущу!».
Арканов посвятил другу свежее стихотворение:
- Дорогой Александр Анатольич!
Слезы радости льются из глаз.
И хоть трудно найти на вас рифму,
но Державин прекрасный артист!
Дорогой Александр Анатольич,
Вас встречает народ на ура!
Даже Путин для вас просто Вова.
И с Медведевым тоже на ты…
Явка с повинной
Ширвиндту все же пришлось выйти к народу – на сцену. Чтобы поблагодарить за «приятную жуть», которую для него устроили в этот вечер.
- Утром я посмотрел в словаре: бенефис – это представление, которое давалось один или два раза в год, а весь гонорар шел бенефицианту. Плюс к этому ему оплачивали квартиру на год и выдавали дрова. Мне пока дров не подвезли…
Зрители, почувствовав скорое завершение концерта, ринулись к сцену с букетами цветов.
Ширвиндт невозмутимо констатировал:
- А вот и дровишки!
«Вечерний Саранск»