Долг за Родиной

В поисках справедливости 70-летний пенсионер-чернобылец из Саранска дошел до Конституционного суда России

Кто-то сказал, что население России можно условно разделить на три группы: на тех, кто «за», тех, кто «против», и тех, кому «по фигу». Но стоит, пожалуй, выделить еще одну, пусть и очень малочисленную группу, — тех, кому «не все равно». Если кто-то не верит, что такие у нас еще остались, съездите в Николаевку и познакомьтесь с 70-летним пенсионером Иваном Рузайкиным. Таких, как он, в России единицы. Настоящих, способных, если надо, пойти до конца. Хотя, согласитесь, есть что-то противоестественное в том, что таких людей мы сегодня считаем героями.

Два раза не присягал

Свои орденские планки он носит с некоторым смущением и не хочет рассказывать, за что получена та или другая награда. Хотя за тридцать с лишним лет службы в рядах еще Советской армии уроженец Краснослободского села Колопино Иван Рузайкин много где успел побывать и много чего успел совершить. У него за плечами несколько лет службы в Германии и Польше, командировки в Афганистан и Чернобыль. Последняя, кстати, вполне могла стать для него последней, как стала таковой для многих сотен его товарищей.

— Я же инженер-химик по образованию, специалист по радиационной безопасности, очень долго прослужил в химических войсках, — рассказывает Иван Рузайкин. — Кому как не мне было ехать на ликвидацию последствий этой аварии?! Хотя поначалу мой рапорт начальник Харьковского военного училища, где я тогда преподавал, отклонил. У тебя, говорит, трое детей, не могу я тебя туда послать. Я обращался в другие инстанции. Только после этого меня откомандировали в Чернобыль. Было это в 1987 году. Пробыл я в Чернобыле ровно два месяца. Дозу радиации получил приличную. По-другому было никак нельзя.

Естественно, бесследно это пребывание на зараженной территории для Ивана Рузайкина не прошло, но он вполне может считать, что еще дешево отделался. О второй группе инвалидности большинство чернобыльцев может только мечтать. Очень многих ликвидаторов той аварии попросту нет в живых. К началу 90-х годов прошлого века, когда Советский Союз приказал долго жить, Иван Рузайкин в звании полковника уволился из армии и обосновался вместе с семьей в Харькове. Правда, пожить там у него не получилось.

— Практически сразу после распада СССР в моей квартире начали раздаваться звонки с предложениями присягнуть на верность новому государству — Украине, — продолжает Иван Рузайкин. — Но я все время отвечал, что я уже присягал СССР и больше никому присягать не собираюсь. Звонки все равно не прекращались, мне пришлось даже по-русски посылать звонивших. Ну, мне тогда тактично намекнули, что в таком случае мне придется сменить место жительства. И я решил, что ничего не потеряю, если вернусь на свою родину в Мордовию. Вот так и получилось, что дети мои остались на Украине, а я обосновался здесь. Пришлось, конечно, подождать, но потом мне все-таки дали здесь квартиру.

Вполне возможно, что так бы и прожил Иван Рузайкин остаток своих лет в покое, если бы в середине 90-х годов прошлого века российское государство не начало заботиться о ликвидаторах аварии на Чернобыльской АЭС. Правда, забота эта очень многим чернобыльцам показалась странной, если не сказать больше. Но ходить по инстанциям в поисках правды немного находилось желающих. Что поделать, если наше государство (по крайней мере, в то время) жило по принципу «долги отдают только трусы» и регулярно демонстрировало своим гражданам, что оно их ну ни капельки не боится.

Чернобыльские миллионы

— Еще в 1991 году вышел закон о социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации в результате аварии на Чернобыльской АЭС, — говорит Иван Рузайкин. — Согласно этому документу, ВСЕ граждане, подвергшиеся радиации, имеют право на возмещение ущерба. Но в 1995 году вышел другой закон, который лишал этого права военнослужащих. Это же просто возмутительно! Ведь согласно нашей Конституции, законы не должны противоречить друг другу. Конституционный суд России отреагировал на это несоответствие только в 1997 году. Тогда вышло специальное постановление, признавшее пункт, который лишает военнослужащих права на возмещение ущерба, неконституционным. Но время тогда было лихое, ельцинское, в правительстве никто даже не шевельнулся по этому поводу. Оно и понятно, не до этого было. Новый закон о защите граждан, подвергшихся радиации в результате аварии на Чернобыльской АЭС, вышел только в феврале 2001 года. Он устанавливал выплаты только в твердой сумме в зависимости от группы инвалидности и не учитывал размер денежного довольствия военнослужащих. Мне, к примеру, ежемесячно выплачивают по две с половиной тысячи рублей. А положено в четыре раза больше.

Сказать, что такое положение вещей возмутило тысячи военных по всей стране, значит, просто промолчать. Иски с требованием возместить ущерб посыпались в суды как из рога изобилия. Однако судьба их была печальна. Практически все они были отклонены. В стране в то время хорошо понимали простую истину: стоит удовлетворить лишь одно исковое заявление, создав тем самым прецедент, как придется удовлетворять и сотни, а то и тысячи других. А в этом случае государству пришлось бы выплачивать своим гражданам такие компенсации, что ни один бюджет не выдержал бы. Расчет, по всей вероятности, был на низкий уровень правосознания чернобыльцев, на их высокую смертность и на природное отвращение русского человека к судебным тяжбам. Государству таким образом удалось сэкономить просто колоссальные средства. Ведь только одному Ивану Рузайкину причитается около миллиона рублей недополученных денег плюс ежемесячные выплаты в размере двадцати — двадцати пяти тысяч рублей. Нетрудно себе представить, какими суммами может исчисляться эта компенсация в масштабах страны.

— Мы, когда узнали, сколько военнослужащих по стране пытаются отсудить положенные им деньги, тоже решили обращаться в суд, — говорит Иван Рузайкин. — Я подал иск к военкомату Мордовии в Ленинский суд Саранска. Там в удовлетворении иска мне отказали. То же самое сделали и в Верховном суде Мордовии, и в Верховном суде России. Толком мне никто ничего объяснять не стал. Сказали только, что отказали мне потому, что я обратился в суд после вступления закона в силу. Но я не понимаю, какое это имеет значение.

Что греха таить, после таких отказов большинство жителей нашей страны просто плюнули бы на все, залили обиду водкой и забыли бы о причитающихся суммах, как о страшном сне. Но саранский пенсионер решил биться с системой до последнего и написал жалобу в Конституционный суд России.

— Деньги в данном случае, конечно, играют существенную роль, но далеко не решающую, — говорит Иван Рузайкин. — Для меня гораздо важнее элементарная справедливость. Если мне и моим товарищам что-то положено по праву, почему кто-то этого права нас лишает?!

Готов поспорить, что этим же вопросом хоть раз да задавался всякий военный, побывавший в Чернобыле. Но до поры до времени этот вопрос являлся скорее риторическим. Перспектива получения ответа на него замаячила для чернобыльцев только после того, как высшая судебная инстанция страны приняла к рассмотрению жалобу пенсионера из Саранска Ивана Рузайкина.

«Судьи на нашей стороне»

Рассмотрение жалобы отставного полковника состоялось в Санкт-Петербурге на прошлой неделе, аккурат накануне Дня народного единства. Собственно, сам факт того, что 70-летний пенсионер в поисках справедливости дошел до высшей судебной инстанции страны, уже удивил очень многих. А то, что Иван Рузайкин смог лично прибыть на рассмотрение своей жалобы в Санкт-Петербург, многие и вовсе назвали чудом. Увы, но столь высокий уровень правосознания и активная гражданская позиция по-прежнему расцениваются в России как нечто из ряда вон выходящее. Сам Иван Рузайкин свои действия объясняет просто.

— Я чувствовал, что правда на моей стороне, — говорит пенсионер. — К тому же неизвестно, чем бы все закончилось, если бы я туда не поехал. У нас по телевизору все время говорят, что надо отстаивать свои права. Вот я и отстаиваю. И не только свои, но и права своих товарищей.
Еще до рассмотрения жалобы Ивана Рузайкина в Конституционном суде ее хорошо изучили представители Президента, Государственной думы, Министерства обороны и еще нескольких ведомств.

— После заседания в Конституционном суде у меня сложилось впечатление, что судьи на нашей стороне, — говорит Иван Рузайкин. — Вы бы видели, какой допрос они учинили представителю Государственной думы! А что он мог им ответить? Что этот злополучный закон принимал совершенно иной состав парламента?! Да и только.

В своем решении, оглашение которого ожидается в течение месяца, судьям предстоит ответить на один вопрос: «Соответствует ли Конституции РФ часть 1 статьи 2 ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Закон РФ „О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС“?». Именно от этого будет зависеть, получат ли военнослужащие, принимавшие участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, материальную компенсацию или так и останутся ни с чем. Впрочем, сами чернобыльцы куда больше хотят понять, кем они сегодня являются для своей страны: гордостью или балластом, от которого необходимо избавиться?

К тому же есть мнение, что дело здесь не только, точнее, не столько в законе, сколько в правоприменительной практике. Как рассказал журналистам присутствовавший в Конституционном суде глава комиссии по законотворчеству и судебной защите Союза «Чернобыль России» Александр Великин, только в Северной столице было выиграно шестнадцать аналогичных судебных процессов. Как говорится, все нельзя, но в принципе все можно.

«Вечерний Саранск»