Сам себе Армен-фильм

Рекордсмен по количеству сыгранных ролей Армен Джигарханян отмечает 75-летний юбилей

Сценарий своей жизни он написал сам

— Поэтому, наверное, меня можно считать счастливым, — говорит Армен Борисович. — Наверное…

Мудрый, как столетний старец, одновременно слишком добрый и невероятно жесткий. Любит пошутить. Но даже когда хохочет, в глазах — грусть. Или боль? Но лучше об этом не спрашивать. Актер и художественный руководитель собственного театра уходит в себя и начинает приводить в порядок многочисленные документы на столе. В «охранную зону» своего сердца он не пустит никого.

Клоун

— Я — клоун, могу любого за нос схватить, рассмешить, — говорит Армен Борисович. — А быть серьезным, да еще начальника из себя строить — мне не нравится. Может, нескромно скажу, но мне кажется, что я действительно рожден быть клоуном.

Может быть, Джигарханян и родился, чтобы быть клоуном, но судьба приготовила ему другую роль. Точнее — более трехсот ролей в советских и российских фильмах.

Армен Борисович может сколько угодно скромничать. Но в мире он действительно один такой. Его занесли в книгу рекордов Гиннесса как самого «снимающегося» актера. Валентин Гафт по этому поводу написал эпиграмму: «Гораздо меньше на Земле армян, чем фильмов, где сыграл Джигарханян». А театральные роли вообще никто не считал. Но что это за роли! Сократ в спектакле «Беседы с Сократом», Нерон в «Театре времен Нерона и Сенеки». Масштабные, «культовые» личности. А потом он и сам стал режиссером — московского драматического театра под руководством Армена Джигарханяна.

Мама

— Ловлю себя на мысли: мне не хватает общения с моей мамой, — признается Армен Борисович.

Джигарханяна воспитывал отчим. «Мудрый и добрый человек», — говорит о нем актер. С мамой Еленой Васильевной у сына были непростые отношения.

— Но настоящие отношения и не бывают простыми, — говорит Армен Борисович. — Я много времени проводил с мамой, вырос у нее на работе. Она трудилась в Совете министров Армении. Я приходил к ней в кабинет, делал там уроки. В кабинет заходили разные важные люди. Вот пришел какой-то дядька, чем-то он привлек меня — независимой манерой держаться, может быть. Я уже тогда наблюдал, копил впечатления, потом мои наблюдения пригодились. Я же, как акын Джамбул Джабаев, — что вижу, о том и пою...

Мама часто водила маленького Армена в театр. Возможно, поэтому о нем часто пишут: «Стать артистом он мечтал с детства».

— А на самом деле, когда вдруг захотелось стать актером?
— Не знаю. Ты меня спрашиваешь об этом сейчас, когда я уже понимаю, какая это чудовищная профессия — актер! — горячится Армен Борисович. — Есть такое понятие: заразиться этим, заболеть. Актеры плачут, мы им сопереживаем... В этом есть какая-то магия! Я очень люблю зоопарк. Когда пойдешь, обрати внимание: например, в клетке десять обезьян, но только одна из них тебе видится, и ты наблюдаешь только за ней… Такие вопросы возникают, когда появляются проблемы, и ты начинаешь искать ответ. В одном случае идешь к врачу, в другом — на проповедь. И кто-то должен нам помочь. Мне много лет, и сейчас я больше общаюсь с врачами. Я их спрашиваю: «Нога у меня что-то побаливает. Что это?» — «Нога? Так ты вот это больше не кушай и выпей вот это лекарство...». Но на самом деле никто не знает, как и что нужно делать правильно. Лев Толстой сказал гениальную фразу: «У меня все есть для романа — сюжет, характеры героев. Нет только энергии заблуждения». Энергия заблуждения — вот что интересует меня! Поэтому, наверное, я и стал актером...

Москва

После школы он поехал в Москву — поступать в знаменитый ГИТИС.
— В Москве мне очень понравилось метро, — вспоминает Армен Борисович. — А еще булочки — они назывались «калорийные» — очень вкусные! И мороженое...

А вот приемной комиссии не понравился юноша из Еревана. Смутил ярко выраженный акцент.

Вернувшись домой, Джигарханян устроился на киностудию «Арменфильм» помощником кинооператора. А на следующий год легко поступил в Ереванский театрально-художественный институт. И еще студентом стал играть в Ереванском русском драматическом театре, а чуть позже — сниматься в кино.

Заметить его талант помог «Арменфильм»: в дебютном фильме режиссера Фрунзе Довлатяна «Здравствуй, это я!» он сыграл молодого ученого — талантливого физика. Картина имела большой успех — через год ее отправили представлять советское кино в Каннах, а через два года Анатолий Эфрос пригласил молодого актера в Москву — в театр имени Ленинского комсомола.

— Я впервые вышел на московскую сцену в спектакле «Страх и отчаяние в Третьей империи» Брехта, его поставил Лев Дуров, — вспоминает Армен Борисович. — Зрители принимали меня хорошо. После премьеры был банкет, коллеги подходили и хлопали меня по плечу: «Молодец!». Наверное, это был успех...

Письма

Рекордсменом в кино Джигарханян стал как бы случайно.
— Меня приглашали — я снимался, это моя профессия, — говорит Армен Борисович.

Но до сих пор, по выражению самого Джигарханяна, он иногда попадает впросак с выбором роли. Иногда целые фильмы «вытягивают» лишь благодаря его мастерству.

— Когда меня позвали на роль, договор заключили — я обязан выкрутиться, чтобы хотя бы мои соседи картину посмотрели и что-то почувствовали, — говорит актер. — Мне до сих пор зрители пишут письма. Они ведь тоже хотят принимать участие в истории. Иногда пишут: «У меня такая же ситуация, как в фильме у вашего героя». А самое распространенное: «Как вы похожи на моего дедушку». Это меня трогает. Дело же не во внешности — нам важно, чтобы было куда уткнуться. И зритель видит в актерах родных людей… Помню, после выхода фильма «Журавушка» с замечательной актрисой Людмилой Чурсиной мы, актеры, приехали на встречу со зрителями в какой-то город — уже не помню, в какой. Люди ей руки целовали! Это хорошая вещь. Как сказал Вольтер: «Если бы Бога не было, то его надо было бы выдумать». Но не в смысле — обмануть, а дать человеку надежду, что он всегда сможет найти выход из трудного положения...

Место встречи

Армена Борисовича зрители на творческих встречах чаще всего спрашивают о двух работах — в фильме «Место встречи изменить нельзя» и «Здравствуйте, я ваша тетя!».

— Сниматься у Говорухина в фильме «Место встречи изменить нельзя» было интересно — там хорошая драматургия, режиссер, актеры и неведомый мне криминальный мир. Как живет Горбатый, почему с ним рядом две любовницы?.. Но что значит моя профессия — проклятая и прекрасная: когда мне гримеры надели парик — отравили жизнь! Такие нюансы почему-то особенно запоминаются...

В фильме «Здравствуйте, я ваша тетя!» Джигарханян сыграл судью Кригса — он, как и полковник Честней в исполнении Михаила Козакова, надеется жениться на богатой вдове — тетушке Розе Д’Альвадорез, которую блестяще сыграл Александр Калягин.

— Не могу сказать, что наша троица подружилась на съемках — мы просто встретились в этом фильме и после сохранили хорошие отношения, я до сих пор люблю Калягина, — говорит Армен Джигарханян. — Я никогда не забуду, как мы дурачились в сцене, когда нужно было тортом швыряться. Взрослые люди, а смеялись как дети!

Актерская истина

— Я большую часть своей жизни прожил актером — в выдуманном мире, — говорит Армен Борисович. — И часто терял контроль: я это сам придумал — или так было написано в пьесе? Отпустил усы или сбрил — по своей воле или «по работе»? Ницше сказал гениальную фразу: «Искусство нам дано, чтобы не умереть от истины». Самое трудное, что остается вне игры, — вопрос: как жить? Вот я — художественный руководитель театра. А я ведь не знаю на самом деле, что это такое! Что актерам лучше давать: деньги, талоны или роли? Говорю тебе честно: я, конечно, напрягаюсь, что-то придумываю, что-то делаю. Но все мы в принципе мало что знаем. Не «нам кажется», не «выдумали», не «кто-то подсказал», а именно — знаем. Может быть, человек так придуман?

Он до сих пор волнуется, когда стоит проблема выбора роли.
— Придет актер — женщина или мужчина, высокий или низкий, умный или не очень. И мы должны будем вместе родить истину. А вдруг мы вообще друг другу не подойдем — запах нам друг друга не понравится, к примеру?.. Знаешь, сколько я встречал в своей жизни Антиджигарханянов?! Мне сейчас предлагают одну роль в фильме — не скажу пока, в каком — скажу тебе честно: я не знаю, как играть! Есть, извини, штампы... Но я ведь должен уговорить Отелло, что эту Дездемону надо задушить. И если я не уговорю — грош мне цена!

Тяжелая ноша

Быть хозяйственником Джигарханян не боится. Тут жизненный опыт как-никак помогает.

— Решить какой-то административный вопрос — не самое трудное: мы возьмем не этот, так тот паркет, — рассуждает Армен Борисович. — Самое трудное — когда мы ошибаемся в выборе артиста. Пригласили кого-то в труппу, а через три дня выяснили, что он — не то, что нужно, и надо прощаться... И как-то неспокойно на душе: вроде бы с человеком договорились, он на что-то надеялся... Вообще, театр — очень сложное учреждение. А тем более я уже досконально его знаю. Я неприлично давно в театре — больше пятидесяти лет! Но больше всего боюсь ошибиться. Я все время боюсь ошибиться! Сколько существует вещей, которые против нас выступают! Причем самое удивительное: ты сам выступаешь против себя! Со своими страхами, сомнениями и так далее... Это опасная игра...

Через боль

— Знаю, как играть короля Лира, — уверенно говорит Армен Джигарханян.
Король Лир потерял любимую дочь. Джигарханян — любимую и единственную. Двадцать три года назад Елену Джигарханян нашли мертвой в автомобиле. Девушке было 23 года.

Армен Борисович встретил свою нынешнюю жену Татьяну сорок лет назад. И уже много лет они в разлуке: Татьяна почти все время проводит в США, где у них свой дом, Армен Борисович отправляется за океан обычно летом, когда в театре каникулы.

Двадцать лет отрадой Армена Джигарханяна был сиамский кот Фил.
— Знаешь, у кого я больше всего учился? У Фила! Даже актерской профессии я учился у него. Да-да. Потом Фил решил умереть. Он находился в США с женой, и я поехал туда, чтобы с ним проститься. Первое, что я ощутил после его ухода, — боль: я не был готов к смерти. Хотя мы знаем, что кошки живут сколько-то лет, а потом умирают... Но это все слова! Я до сих пор не готов к этому... И скажу тебе больше: самое трудное — готовность к чему-либо. А я думаю, что я ни к чему пока еще не готов...

Он знает, как играть по-настоящему. Не так, чтобы кричали: «Верю!» — а чтобы просто рыдали в зале или у экранов — и от радости, и от сопереживания. Секрет его мастерства простой:
— У меня есть боль — через нее я и играю...

И тут же улыбается:
— Скоро мне 75 лет — это значит, что я прожил большую жизнь, много видел всякого, что меня невозможно ничем удивить. Но иногда я сам себе удивляюсь. Сейчас мы в нашем театре репетируем спектакль «Ромео и Джульетта». Казалось бы, мне все это уже должно быть ясно, как то, что дважды два — четыре. Но я влюбился в эту пьесу, как мальчишка! Может, я не так еще стар, а как ты думаешь?..

«Вечерний Саранск»