Цыганский тупик

Жительница поселка Гагарина два месяца пытается вернуть однажды исчезнувшую пенсию

Эта история начиналась, в общем-то, обычно, можно даже сказать буднично. Звонок в редакцию, жалоба на бездействие со стороны представителей власти, слезы. Сюжет, с которого начинаются десятки журналистских материалов. Потом была короткая поездка на редакционном автомобиле в пригородный поселок, маленький, чуть покосившийся домик. И этот запах. Так пахнет болезнь, старость, безысходность и тоска. И как-то само собой появилось ощущение, будто где-то что-то пошло не так.

«Я просто верю людям»

Она даже не пыталась скрыть своих слез. Они текли сами собой, и под конец почти часового разговора с хозяйкой начало казаться, что она их просто не замечает. Евдокия Скворцова — педагог по образованию, пенсионерка по социальному статусу, одинокий, больной человек по жизни. В прошлом у нее тридцать пять лет работы на вредном производстве лампового завода, в настоящем — тяжелая болезнь, инвалидность и одиночество. В будущем — ... А есть ли вообще будущее у таких людей? Закон говорит, что есть, но когда жизнь превращается в мучительный процесс накопления денег на собственные похороны, думать о будущем как-то не хочется. Ей с трудом даются воспоминания о том, как из-за последствий работы на вредном производстве сначала выпали зубы, потом начали болеть ноги, а потом к ней начал приходить социальный работник. Приготовить еду, прибраться в доме Евдокия Скворцова сама уже не может.

— Вы не думайте, я не одинокий человек, — говорит женщина. — У меня есть муж, две дочери, внуки. Правда, одна дочь серьезно больна, а вторая ухаживает за маленьким ребенком. Поэтому они не могут часто меня навещать. Потому-то я и наняла сиделку по объявлению. За три тысячи рублей в месяц (половина пенсии Евдокии Скворцовой — прим. авт.) одна девушка согласилась приходить ко мне. Это было еще в сентябре. Долго она у меня не проработала. В день, когда мне домой принесли пенсию, эта девушка попросила в долг четыреста рублей. Я дала. Остальные деньги я положила в висевший на двери халат и уснула. А когда проснулась, не было ни сиделки, ни пенсии. Я когда поняла, что произошло, со мной плохо стало. Пришлось даже врачей вызывать. Несколько дней меня выхаживали в больнице. В милицию я смогла обратиться только через две недели. Мне сначала пообещали разобраться, но так ничего и не сделали. Я несколько раз звонила разным милицейским начальникам, но мне говорили, что «я веду себя безграмотно». Я обращалась в прокуратуру, мне присылали бумаги, что по моей жалобе проведена проверка, по результатам которой постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, вынесенное участковым, отменено. Но потом все снова шло по кругу. Мне говорили, что факт кражи не установлен, и что, вероятно, я сама куда-то положила эти деньги и забыла.

От длительных препирательств с силовиками Евдокия Скворцова разболелась еще сильнее.

— Без сиделки я просто не могла обходиться, — вздыхает женщина, — поэтому решила еще раз прибегнуть к услугам газет бесплатных объявлений.

Новая работница, по словам Евдокии Скворцовой, оказалась не намного лучше прежней. В один из дней, аккурат после получения очередной пенсии, пенсионерка снова обнаружила пропажу денег.

— На этот раз кроме шести пенсионных тысяч пропали еще и девять тысяч отложенных мною на похороны, — говорит Евдокия Скворцова. — Я снова обратилась в милицию, но там меня и слушать не стали. Сказали, что я сама во всем виновата, и пообещали отключить телефон в случае последующих жалоб. А в чем моя вина? В том, что я просто верю людям?

Списано на старость

У человека, лично незнакомого с Евдокией Скворцовой, ее рассказ почти наверняка вызовет слезы и гнев. Но как-то так получилось, что своими звонками и жалобами в различные инстанции пенсионерка по сути обрекла себя на вечный конфликт с той частью общества, которая в силу вполне определенных причин годится ей в сыновья, а то и во внуки. Вообще же, если принять на веру слова пенсионерки (а видимых причин для того, чтобы этого не делать, честно говоря, нет), выходит, что сотрудники милиции в лучшем случае просто выполняют свою работу не так, как должны, а в худшем... Впрочем, о худшем лучше не думать. К тому же у самих стражей порядка насчет заявлений пенсионерки прямо противоположное мнение.

— И до вас добралась?! — вздыхает участковый в отделении милиции, сотрудники которого проводили проверку по жалобам пенсионерки. — Эта Скворцова у нас человек известный. Постоянно на кражи жалуется, а сама не помнит, куда деньги кладет. Одно время она вообще говорила, что это наш участковый у нее деньги стащил. Вас лично не насторожил тот факт, что «кражи» происходят у нее именно в те дни, когда ей приносят пенсию?! Официально же по всем заявлениям Скворцовой проводились проверки, в ходе которых фактов кражи установлено не было.

К слову, примерно, в том же духе высказываются и другие знакомые пенсионерки.

— Не заморачивайтесь вы с репортажем, — по-дружески посоветовала нам молодая красивая докторша, посещающая Евдокию Скворцову на дому (мы столкнулись с ней возле дома пенсионерки). — Старушка хоть официально и не состоит на учете, но у нее явные проблемы c восприятием действительности.

— Нас очень удивило то обстоятельство, что Евдокия Скворцова наняла частную сиделку, — говорит заместитель директора комплексного центра социального обслуживания населения Октябрьского района Саранска Софья Муртазина. — От нее никогда не поступало жалоб на наших соцработников. Что до ее заявлений, думаю, не стоит придавать им слишком большого внимания. Все-таки она пожилой человек. Возможно, это у нее от старости.

Проще говоря, вернуть пропавшие деньги Евдокии Скворцовой вряд ли удастся. Но что-то подсказывает, что дело тут только в том, что кражи не было (в конце концов, могло быть и такое). Просто таков в России удел старости. Чтобы без лишних проблем прожить остатки своих дней, нужно совсем немного: просто тихо сидеть дома, не жаловаться и ничего ни у кого не просить. И упаси Боже наших стариков от попыток отстоять свои права.

«Вечерний Саранск»