Главное, что нужно переселенцам — это жилье

В настоящее время темой газетных статей и телерепортажей все реже становятся материалы о беженцах, вынужденных переселенцах, мигрантах. Оно и понятно, тема изживает себя, на дворе не 90-е годы, когда в Мордовию косяком ехали со Средней Азии, с Северного Кавказа и даже с Прибалтики. Причем, наплыв ощущался не только в Мордовии, но и в других регионах средней полосы России. Многие тогда возвращались на свою историческую родину. Насиженные места покидали, как представители русско-язычного населения, так и аборигены. Не всем удалось найти контакт с местной властью. Они приезжали на новое место с целью не просто найти пристанище, большинство готовы были начать жизнь на новом месте, «с нуля». И всем приехавшим нужно было жилье. Прежде этот вопрос решался оперативно: на это деньги выделялись.

Людей расселяли не только в Саранске, а также в районах, чаще всего в Лямбирском, Ардатовском и Рузаевском. Самое большое количество приезжих было тогда размещено в Рузаевке, на улице Юрасова. Для них непосредственно строилось жилье за счет специального фонда Федеральной миграционной службы. А так как Миграционная служба РМ была образована еще в 1992 году при министерстве труда и занятости (и долгое время при нем находилась), то была возможность трудоустроить приехавших, как на временной, так и на постоянной основе.

Все иммигранты делились на две категории: вынужденные переселенцы и беженцы. Последние, в отличие от первых, пребывали из стран ближнего зарубежья, не имели российского гражданства, и у них возникали проблемы с местожительством и трудоустройством. Должно было пройти время и масса определенных процедур, прежде чем беженец получал статус вынужденного переселенца и обладал всеми правами гражданина России. К слову сказать, иногда и гражданину России приходилось доказывать, что его переселение из очага напряженности являлось именно вынужденным. Проверяли прошлое людей, проводили обследования на предмет возможных избиений, издевательств, делали запросы в то место, из которого прибыл человек.

В 2002 году вышло постановление, в соответствии с которым статус вынужденного переселенца больше предоставляться не будет в связи со сложившейся ситуацией. То есть теперь новых вынужденных переселенцев не может быть в принципе (правда, появлялись опасения, что они могут вновь появиться после событий в Южной Осетии, благо, что очаг напряженности был вовремя локализован). Но остались старые со своими прежними проблемами. Из тех, кто еще в те 90-е приехал в Мордовию на постоянное место жительства, 192 человека (или 83 семьи) до сих пор без жилья. Они состоят в очереди на получение жилплощади уже более 10 лет. Правда, порядок очередности по сводным спискам вынужденных переселенцев соблюдается уже не в миграционной службе, а в органах местного самоуправления по месту прописки. Миграционной службе с 2006 года отводятся лишь контрольные функции. И если прежде на долю вынужденных переселенцев выделялось по 18 жилых помещений в год, то теперь за последние 3 года было выдано лишь 4 жилищных сертификата. Да и то, этот сертификат еще не означает получение квартиры. В соответствии с реализацией федеральной целевой программы «Жилище» гражданам предоставляется субсидия на предоставление жилья, право на получение которой сертификатом и удостоверяется. Но, как правило, субсидии на покупку квартиры, даже самого маленького метража, не хватает. Нужно либо брать кредит, либо брать деньги в долг. Кроме остального, действие сертификата ограничено лишь одним годом. Просрочишь — и субсидии уже не видать.

Есть данные, что в других регионах, даже с меньшим количеством вынужденных переселенцев, жилищных сертификатов выдается больше — до восьми в год. Руководители миграционной службы не единожды выходили во властные структуры с просьбой об увеличении финансирования, но все безрезультатно.

Среди тех, кто все еще состоит на жилищном учете, по данным на конец прошлого года, большая половина — 135 человек трудоспособного возраста, 22 ребенка и остальные — пенсионеры. Каждый из них должен раз в год продлить свой статус. Иначе они рискуют потерять его, а вместе с ним и сопутствующие льготы. К ним, в частности, относятся бесплатные путевки в детский лагерь отдыха для ребят до 12 лет, в санаторий «Магри» (Сочи) и «Ватутинки» (Подмосковье).

Мы решили проследить судьбу вынужденных переселенцев на примере семьи Ефимкиных, приехавших еще в 1999 году из Казахстана, посчитав ее наиболее типичной. Кстати, и по данным миграционной службы, самое большое количество беженцев в Мордовию было именно с Казахстана, на втором месте Узбекистан, а на третьем — Таджикистан.

Вот дали бы нам сертификат во время кризиса …

Тому, что большинство переселенцев в Россию прибывало именно из Казахстана, есть объяснение. Так сложилось исторически, что в Казахстане всегда было много русских. Первая волна желающих «поднять целину» отправилась туда еще в начале прошлого века. Люди ехали за лучшей долей, вдохновленные столыпинскими реформами. Многие осели там. Наезд второй волны целинников пришелся на пятидесятые годы, большинство также прижились на казахской земле. Русские стали одной из самых распространенных национальностей в Казахской ССР, после казахов, корейцев и немцев. А в Северном Казахстане вообще сохранилось соотношение русских к коренной национальности 50 на 50. Все жили одной большой дружной семьей. Думали, что так будет всегда. Но распад Советского Союза внес свои коррективы в планы людей. Многие русские по национальности, но рожденные в Казахской ССР, вынуждены были в девяностых годах возвращаться на свою историческую родину. У некоторых было место, куда можно было приехать и жить, а иным возвращаться было некуда, ехали наугад- «куда кривая приведет».

Из пятерых Ефимкиных, ныне живущих в Саранске под одной крышей, в Мордовии родилась лишь самая старшая- пенсионерка Мария Дмитриевна. Для ее сына Вячеслава, снохи Галины, внуков Николая и Арины родиной был Казахстан. В силу возраста и других различных причин у всех у них различное отношение и к Казахстану, и к Мордовии, где они нашли свое пристанище и откуда уже не уедут никуда. Но об этом позже, сначала следует сказать, что Ефимкиным было куда приезжать, корни-то мордовские, как это и следует из фамилии. Мария Дмитриевна родом с Кочкуровского района, там до сих пор живут ее родственники. Знаменитые умельцы Рябовы — ее племянники. И сейчас Ефимкины живут в Саранске, в доме одного из них, а тому удобнее жить и творить в Подлесной Тавле, вот и приютил переселенцев на время. У Марии Дмитриевны жизнь могла бы сложиться по другому, если бы не встретила в 1963 году Николая Ефимкина. Он тогда приехал на родину, на побывку с Кустаная. Дело молодое, полюбили друг друга. Николай расхвалил казахстанские степные просторы, радушный местный народ и сагитировал Марию поехать с ним.

Казахские степи, действительно, оказались широкими, а местный народ Мария Дмитриевна до сих пор вспоминает с обожанием: «Казахи — очень хорошие, гостеприимные люди. И иным русским стоит у них многому поучиться». В 1975 году у нее умер супруг, она осталась одна, с двумя сыновьями на руках. Но помогла Советская власть, люди. В Казахстане прошла основная часть ее жизни, и она считает, что жилось ей неплохо. Еще в советское время она стала ветераном труда, вышла на заслуженный отдых. Несмотря на то, что в 90-х годах экономика в Казахстане была весьма нестабильной, пенсии никогда не задерживали, выдавали вовремя, как свидетельствует ветеран. И никогда бы оттуда не уехала, да дети подались в родные края, не хотела оставаться одна и тронулась в путь. Они в свое время жили раздельно, даже в разных городах, и в Саранск Мария Дмитриевна приехала на год позже остальных. Что приехала, жалеет до сих пор. Пенсию здесь ей платят меньше, чем платили там. В Казахстане она получала 4500 тенге (это довольно неплохо), а здесь дали минимальную. Да и нет своего угла, приходится век доживать, стесняя молодых, которые сами снимают жилье. Тяжело старому человеку жить в приживалах, в примаках.

У Галины Ефимкиной мать-украинка, отец-русский. Родилась в Казахстане, выросла там, закончила строительный институт, где и познакомилась со своим будущим мужем. Вместе с ними учились дети разных народов, но никакого национализма не было и в помине. Тем не менее, в местных школах до 5 класса обязательному изучению подлежал казахский язык. И в школах, и в вузе проходили такие предметы, как «История Казахстана», «География Казахстана». Жизненный путь Абая изучали не только по произведениям Мухтара Ауэзова, но и известного казахского путешественника Шокана Велиханова. Изображение Абая там присутствует даже на купюре тенге. Мать Галины работала заведующей ЗАГСом и ее еще в 1986 году предупредили: если хочешь работать — учи казахский. Тогда это казалось странным, ведь языком межнационального общения являлся русский язык. Разгул национализма начался после распада Союза. По национальному признаку стали принимать в институты, предлагать приличную работу. Когда Галина и Вячеслав, спустя годы, попали на встречу выпускников вуза, то были поражены: представители титульной нации демонстративно общались исключительно на казахском языке. По телевидению демонстрируют лишь два российских канала, но и те в записи, с выжимками. Но, несмотря на излишнюю национализацию, местные не были враждебно настроены к русским. Исключительную враждебность проявляли приехавшие казахи — далмины. Их даже местные воспринимали как отдельную народность. Далмины — кочевники по своей природе, вороватые агрессивные дикари. С приходом в Казахстан Советской власти они уехали в Монголию. А их потомки вернулись лишь после развала Союза. Правительство Назарбаева пошло им навстречу, далминам предоставляли жилье, старались трудоустроить. Чем они не торопились воспользоваться.

За год до их уезда из Казахстана, Лисаковск, город, где жили Галина и Вячеслав с детьми, объявили свободной экономической зоной. Город был небольшой, всего-то 35 тысяч населения. Рабочих мест хватало всем. Специалисты из зарубежья строили заводы, жилые дома. Особенно слаженно работали чехи, они удивлялись работе русских: какие могут быть перекуры в рабочее время? Градообразующим предприятием в Лисаковске являлся спиртозавод «Арай», на котором работало большинство жителей. Вячеслав Ефимкин был начальником теплоизоляции всего города. Семья ни в чем не нуждалась, жила в новой четырехкомнатной квартире. Внезапно у города отобрали статус свободной экономической зоны. Спиртозавод «Арай» был объявлен банкротом, закрыты другие предприятия, иностранцы в срочном порядке покинули город. Работать стало негде, и город стал пустеть на глазах. Уезжали все, кому было куда уехать. Причем Лисаковск, как и другие казахские города, покидали не только русские, украинцы и т.д., но и основное население- казахи, классные специалисты: врачи, инженеры, преподаватели. Они не находили применения у себя на родине и ехали в Россию: Челябинск, Оренбург, Курган, а то и дальше — в Москву и Питер. Люди уезжали, бросая все. Там и сейчас стоят пустые девятиэтажные дома. Продавать квартиры стало некому, а если и продавали, то за бесценок. Ефимкины свою четырехкомнатную квартиру улучшенной планировки в 1998 году покупали за 10 тысяч долларов и спустя время (сказали бы раньше, ни за что не поверили бы), уже в 1999-ом, кое-как продали за …700 долларов. Решили ехать в Мордовию. Галина раньше ни разу тут не была, даже не знала, где эта республика и что за люди тут живут.

В Мордовии Ефимкины не смогли устроиться на работу по профессии, сменили по три места, пока привыкли к местному менталитету. Галина, в конце концов, круто поменяла род трудовой деятельности, решила делать то, что умеет. А умеет она и делает это хорошо- шить и постригать. Остановилась на втором. Теперь она работает в модельном салоне «Модерн». В целях повышения квалификации училась в Москве, в академии парикмахерского искусства «Шварцкопф». Вячеслав занимается частным извозом.

Конечно, в Мордовии зарплаты невысокие. Ефимкины часто созваниваются со своими друзьями, которые осели, кто в Челябинске, кто в Кургане, там платят больше. Но в Мордовии чудесно чувствуют себя дети, они приехали сюда маленькие, и для них Саранск поистине родной город. Николай учится в лицее с физико-математическим уклоном, Арина — в школе № 19, увлекается танцами, участвует во всех конкурсах.

Может быть, не единственная, но тем не менее главная проблема у Ефимкиных -это отсутствие жилья. Они живут сейчас в хорошем месте, но все же это не их дом. В очереди на жилищном учете они — 26-е. По словам Вячеслава, если учесть, что сейчас в год выделяют по одному сертификату на квартиру, то через 26 лет у них появится шанс обзавестись собственным жильем. Если к тому времени сертификаты не станут слишком малыми, а квартиры очень дорогими. Вот теперь, считает глава семейства, с помощью этого сертификата квартиру можно приобрести, потому что во время кризиса цены на новое жилье стали падать, а что дальше будет — неизвестно.

Семен МИХАЙЛЕВИЧ

РИА «Инфо-РМ»