«Последний завет» Алексея Папеты

Журналист Алексей Папета, десятилетия работавший в одном из крупнейших в мире информагентств ТАСС и одновременно сотрудничавший с другими ведущими СМИ, был известен как у себя в стране, так и за рубежом, где оперативно распространялись его информационные и аналитические сообщения. А свои исследовательские работы и художественные произведения он особо не афишировал, публикуя тексты под псевдонимами. Были к тому, по мнению Алексея Васильевича, определённые причины. Но сейчас авторство его произведений раскрыто и оглашено в процедурах, предусмотренных законодательством.

На старте нового тысячелетия в местной типографии отдельной книгой напечатано его эссе «Последний завет» - обстоятельное повествование о сущности и значении свободы. Тема оказалась настолько необычной для восприятия, изложена с такой глубиной и компетентностью, что на неё сразу откликнулись десятки читателей самых разных профессий и возрастов. Целая стопка материалов от них собрана в личном фонде автора в Центральном госархиве Республики Мордовия. Отзывы, рецензии, письма. Отдельные из них изложены в форме трактатов.

Сочинитель удостоился всевозможных похвал и за умелую разработку материала, актуальность и своеобразный стиль повествования.

К свободе, как всеобъемлющей субстанции бытия и духовности человека, читателей произведения привлекло не только то, как доходчиво и в каком новом свете она представлена рядом с известными неясными наработками сообщества учёных. Решающее значение имел тот её смысл, когда через неё даются объяснения самому сокровенному, тому, чем наполняется человеческая жизнь. Целый ряд положений книги, как это видно из отзывов и рецензий на неё, касаются именно этой необъятной сферы, приобретая значение основополагающих.

Свободу автор истолковывает не как саму по себе и не только в приложении к разным явлениям и событиям. Она — составляющая права. Того предмета, во власти которого находятся люди с их поступками, пристрастиями и намерениями. Что позволено человеку? Где пределы его свободам? И как он распоряжается данными ему правами? Кем и от лица кого они могут даваться и утверждаться?

Простор для размышлений в этом направлении открывает расклад автором понятия права в его важнейших разновидностях. Есть право государственное, называемое публичным. Есть божественное, — его утверждают богословы. И то и другое записываются в законах или в канонах. А есть неписаное. Это право естественное, получаемое людьми от природы или оно непроизвольно учреждается человечеством, а также — в отдельных сообществах. Право быть свободными, иметь личное достоинство, любить плотской любовью, выражать персональные независимые суждения и т. д.

В столь пёстрой картине нелегко разобраться любому. А причина та, что законодатели и каноники очень часто при выработке нормативов и установлений общественной значимости, вмещают туда нормы и принципы естественного права, перемешивая и перепутывая одно в другом. Устройство жизни на правовых началах в этом случае испытывает серьёзные нежелательные деформации. Принципами естественного права прикрывают несовершенство права государственного или блудливую догматику религий. В таком искусственном «ложе», вопреки радужным ожиданиям перемен, зреют и вызревают лишь гроздья пустых деклараций и демагогии.

В частности, к такому результату пришли те законотворцы, чьими усилиями провозглашена свобода слова. Ныне это своеобразный флаг демократии.

Во многих государствах свобода слова гарантируется конституциями. Россия не исключение. Но столь знаковое действие отдаёт грубой натяжкой. Свобода слова — это неофициально закреплённое за каждым человеком право иметь свои суждения и выбирать ту или иную форму их оглашения.

Когда конституцией такое право гарантируется, то тем самым норму естественного права выставляют на вид повторно, попросту её дублируя, причём — безо всякой надобности и пользы. Нередко такое усердие сопровождается пиаром, а в заслугу оно ставится, конечно же, официальной юриспруденции. Негативный оттенок здесь без труда обнаруживается в том, что свободно оглашаться, где и кем угодно, могут не только слова и выражения литературного ряда, но и матерщина. Последняя, в пределах нравственности и морали, то есть норм естественного права, является, как всем известно, недопустимой и осуждаемой в сообществах, их совокупной волей. Законы и административные установления на практике не соблюдаются.

Примерно к тому же свелось манипулирование понятием цензуры. Цензура запрещена, провозглашает российская конституция. Но её суть нельзя относить исключительно к политической жизни. Это категория в большей части этическая. Опять же можно иметь в виду промахи с матерщиной. Запретив запрет на мат, мы открываем шлюзы для неограниченного сквернословия. Надо ли при этом уточнять, откуда привносятся в нашу обыденность языковая разболтанность, порча языка, а следом — и нашей общественной духовности, в которой находят выражение главные ценности культуры социума?

Возникающие несообразности позволяют говорить о системном насилии над нашим естественным правом и о существенных «искривлениях» действующего правового пространства.

Целый ряд свидетельств на этот счёт приводится в «Последнем завете». Они касаются как сфер законотворчества, так и областей, которые ими «охватываются». Это и публично распространяемая информация, и деятельность предпринимателей, и состояние общественной мысли, межличностные отношения и др. Людей, при их ориентациях на идеалы, тревожат и угнетают неимоверные трудности или даже невозможность в отстаивании ими гуманных принципов справедливости, достоинства, чести, порядочности.

Связанные с этим проблемы многообразны и практически непреходящи. Их не уложить в одной книге. Следуя избранной тематике, Алексей Папета недавно издал ещё один свой труд под названием «Гамлет и Маргарита». Если в прежней работе трактовки свободы и права служат к уяснению проблем и противоречий окружающего нас мира по большей части в целом, то на этот раз автор ставит задачей рассказать, какое значение имеют нормы естественного права в «узкой» сфере общественной духовности. Как они нами воспринимаются и расцениваются? В чём выражаются? Ответы на эти вопросы автор находит в произведениях литераторов разных эпох и стран. Оказалось, именно там нашли отражение те важнейшие воздействия, какими повсюду дают о себе знать естественные права. По существу это сила, с которой не могла и не сможет сравниться ни одна официальная юриспруденция.

Необорима, к примеру, сексуальное влечение. Оно изначально свободно. Выбор партнёра не подлежит никакому урегулированию, из-за чего никто не может быть осуждён судом в случае измены или ухода из семьи. А всё дело в том, что свобода любви неотделима от права на неё. Права естественного. Здесь таятся проблемы по-настоящему гигантские, но справиться с ними рычагами государственной юрисдикции, как в этом, может быть, уверены многие, никому, нигде и никогда не удавалось. Как результат, всё возрастающее количество разводов; в нашем историческом сроке счёт им ведётся уже на миллионы даже в странах со сравнительно небольшим населением.

Отличительным признаком естественного права в любом его подвиде является то, что при его нарушении судебного преследования быть не может. Не предусмотрено даже процедур обжалования нарушений.

Взять ту же свободу слова. В истории земных цивилизаций не отыщется ни единого примера, когда бы в судебной инстанции разбиралась тяжба, скажем, о посягательстве на свободу слова, о несоблюдении этой ипостаси, её зажиме кем-то и проч.

В образах персонажей художественной литературы весьма часто и достаточно ярко высвечивались проблемы и коллизии, связанные с проявлениями естественного права. Однако осознанного внимания этому обычно не уделялось и не уделяется. Ни писателями, ни критиками, ни читателями. Над ними довлеет кондовая традиция безразличия, унаследованная по «наводке» официальной юриспруденции. Та уже тысячелетия к естественному праву относится с пренебрежением и попросту его игнорирует. Как на практике, так и в теории. Что, как сказано выше, не мешает ей спекулировать ею, выдавая ценное в ней за свои достижения.

«Никакая сила… не заставит нас выйти из того круга идей… который признаёт лишь право дарованное и отметает всякую мысль о праве естественном…» — столь решительно и безапелляционно выражался ярый поборник светлого разума, русский философ и публицист Пётр Чаадаев.

Этой традиции явно не намерен следовать автор «Последнего завета» и «Гамлета и Маргариты». По его мнению, пришло время основательно осмотреться. Ведь потери от невежества огромны и в наши дни; не допускать их хотя бы в некоторой части…

Кстати, обращение к теме о естественном праве позволило исследователю основательно встормошить классическое литературоведение. Никто раньше его не писал о таком явлении, как феодальное естественное право, ставшем, несмотря на его сословную ограниченность, провозвестником многих прогрессивных перемен в западной Европе, а затем и в других частях мира, в том числе в России. В новой книге автор обращает внимание читателей на такую особенность неписаных норм феодального образца, когда они становились «зеркалом» или кодексом чести. Это в их защиту отдали свои жизни наши Пушкин и Лермонтов, не успевшие уяснить, что феодальные постулаты порядочности и достоинства были только броской имитацией верховных этических ценностей. Под воздействием дворянского кодекса распространился также обычай упоительного преклонения перед женщиной, открывший пути стремительной эмансипации женского пола и другим направлениям гуманизации человеческого сообщества.

Однако наряду с исследовательскими трудами и публицистикой, посвященной проблемам эстетики, общественной духовности и культуры, в творческом багаже Алексея Папеты немало и художественных произведений: стихи, романы, фантастика, написанных главным образом после завершения активной журналисткой карьеры. И даже в свои 80-ть он не утратил творческого вдохновения!

«Только отдельным представителям моего поколения имели возможность заявить о своих творческих предпочтениях, - пишет Алексей Васильевич в автобиографии. - Мешали жёсткие пределы, возводившиеся тоталитаризмом. Но никто не мог воспрепятствовать нам в накапливании наблюдений, в анализе происходящего и усвоенного, в углублениях в историю. Так рождались новые концепции, идеи, сюжеты. Мне повезло поделиться некоторыми из них, и этим я по-настоящему удовлетворён».

 

«Известия Мордовии»