Чтобы помнили

В будущем году вся наша страна вместе с нашими соседями, что прежде составляли одну общность, называемую Союз Советских Социалистических Республик, будет отмечать великий праздник 65-летие победы советского народа в Великой Отечественной войне. К этой светлой дате будут приурочены многие мероприятия, в которых примут участие ветераны-фронтовики Второй мировой. Телевидение представит ряд тематических передач, газеты ответят циклом публикаций. Все это будет…

Региональное информационное агентство «Инфо-РМ» также решило внести свою лепту в этот процесс и представить свои материалы. Хотелось бы их сделать масштабными, интересными. Ведь с каждым годом этих ветеранов становится все меньше и меньше. Совет ветеранов Саранска в настоящий момент насчитывает 1050 членов, из них половина болеет, с трудом передвигается без посторонней помощи. Хотелось рассказать о большем количестве участников той кровавой бойни, что навязали нам фашисты. О тех, кто отстояли нашу честь и свободу. Защитили нашу Родину.

В назидание потомкам. Чтоб знали. Чтоб помнили…

Евдокия Кусайкина: «Если на свете есть ад, то мы прошли через него»

-Ох, какая я была шустрая! Ох, какая боевая! Была заводилой всех мероприятий,- Евдокии Григорьевне Кусайкиной трудно смириться с тем, что в ее без малого 85 лет уже сложно передвигаться по комнате. Фронтовые ранения обеих ног не проходят бесследно.

Тем не менее, фронтовичка в достаточной степени коммуникабельна и охотно рассказывает о себе:

-Я родилась первым ребенком в семье и мне свое имя подарила моя бабушка по отцу, пусть, мол, имя Евдокия подольше живет. Матери оно было не совсем по нраву, но пойти против свекрови она не могла. А я думала, что передам его своей правнучке, но, как назло, у меня одни мальчишки — трое правнуков. Отец мой — Григорий Бобров был военный, его по службе переводили с места на место. Во время моего рождения его часть стояла в городке Благое Рязанской (а теперь, по-моему, Тамбовской) области. А войну мы уже встретили в Воронеже. Я тогда закончила 8 классов. Многие мои одноклассники думали пойти в ремесленное училище, а я для себя решила точно, что буду учиться дальше и школу закончу полностью.

Но не получилось, война перечеркнула все планы. Отец у молоденькой в то время Дуси был в действующей армии и убит в одном первых боев с фашистскими захватчиками, в самом начале войны. Ребята, одноклассники Бобровой, один за другим отправились воевать. А она, постоянная активистка, секретарь комсомольской организации, как смогла остаться в стороне?! Пошла в военкомат, а ей там сказали: мала, подрасти еще. Ей ведь 17 лет исполнялось только в конце ноября 41-го. На фронт ее взяли, но лишь в июле 42-го. Мать не пускала, вцепилась в подол — не пойдешь, на кого меня оставляешь?! Ее тоже можно было понять, с ней еще оставалось трое детей, мальчишки, младшему — 4 года. Как их одной поднимать? Но Дуся стояла на своем: «Я хочу отомстить врагу за нашего папу».

- Нас собрали в городе Дягилево 120 девушек с разных концов Советского Союза,- вспоминает Евдокия Григорьевна. — Выдали гимнастерку, брюки на несколько размеров больше требуемого. Ведь никто прежде и не думал, что девушкам придется воевать, поэтому и не шили на нас форму. Постригли — пришлось мне расстаться со своею прекрасной косой. Прошли санобработку. Потом отвезли нас в густой лес и стали обучать всем военным премудростям: как обращаться с автоматами, с зенитными орудиями, как оказывать медицинскую помощь. Учили ползать по-пластунски. По 12 часов в день, на протяжении 3 месяцев. Жили в палатках, кормили скудно — суп из фасоли. Но никто не сетовал, мы знали, на что идем, все были добровольцы. После этой подготовки мы приняли присягу. Потом распределили по войскам.

Меня направили в медико-санитарный батальон на II Белорусский фронт. Свое боевое крещение я получила под деревней Малые Голубочки в Тульской области. Как известно, медсанбат всегда следует за регулярными частями, вдоль фронтовой полосы. Вот как раз после одного из ожесточенных боев, мы собирали раненых. Горели самолеты, горели танки, создавалось такое впечатление, что горела земля. Любое свободное помещение, будь то школа, клуб или что-то иное, отводилось под госпиталь. Иногда случалось так, что операцию раненому приходилось делать на голой земле, чтобы выиграть время, чтобы спасти жизнь. Там я впервые увидела смерть, много было убитых, умирающих на глазах.

До сих пор у Евдокии Григорьевны стоит перед глазами панорама Курской битвы. Когда земля пропиталась кровью, когда над полем брани стоял стон. Везде лежали убитые. Тяжело-раненые молили о смерти, чтобы долее не мучиться. Приходилось работать в кромешной гари, когда не видно было, где свои, а где враги. И коли есть на земле ад, то он в тот момент, по словам фронтовички, он был там, на Курской дуге.

-После победы в нелегком Курском сражении стало ясно, что перевес на нашей стороне. Мы — победители. Шли по Белоруссии, освобождая город за городом, — рассказывает фронтовичка. — Уже в 44-ом мы переправлялись через реку Сошь, переносили раненых по понтонным мостам. В это время произошел налет вражеской авиации. Меня ранило, оказались перебиты обе ноги. Теперь во фронтовом госпитале оказалась уже  я. Организм у меня был молодой, и выздоровела я быстро. После госпитализации надумали меня комиссовать «подчистую», домой отправить, отвоевалась, хватит. Но мне некуда было ехать. Мама с детьми эвакуировались с Воронежа вскоре после моего отправления на фронт, и связь с ними была потеряна. И я отказалась. Догнала свой медсанбат и отправилась дальше с нашей армией освободителей. Мы с боем занимали города. Во многих из них нас встречали виселицы с повешенными почерневшими трупами. Враги, покидая отдельные территории, особенно лютовали. Оставляли после себя не только минные поля, но, случалось, минировали школы, другие учреждения. На такой мине подорвалась моя лучшая подруга Клава Скворцова из Рязани. Для меня это явилось большой душевной травмой. Хотя на войне убивают часто, и видела я смерть неоднократно, но когда погибает близкий человек, ощущения горя особенно острые.

В молодости я хорошо играла на гитаре и часто, чтобы поднять боевой дух раненых, заходила к ним в палату и пела военные песни под собственный аккомпанемент. Нередко эти песни пелись через слезы. В то время единственным информатором было радио. Мы слушали его постоянно, следили за продвижением советских войск на запад. Голос Левитана стал для нас родным. И сколько радости было, когда он возвестил нам о великой победе. Наша часть тогда стояла на польской границе. Город Люблин. Чтобы услышать эту благую весть, из госпиталя высыпали все, вынесли даже самых тяжелобольных. Радовались все, обнимались, целовались. После этого я задумалась: где же мне теперь жить. Связи с родными у меня нет, ехать некуда. А солдаты, которые у нас лечились, все приглашают ехать к ним на родину: на Украину, в Татарию, в Узбекистан. Ведь прежде все народы были как одна большая семья: «Сестричка, езжайте, к нам, а найдете свою родню, так переедете». Много я адресов тогда набрала. Перебирая их, решила я ехать в Мордовию. Правда, где такая республика я тогда не знала. На карте ее не было, думала что где-то на Севере.

И отправилась Евдокия в дальнюю дорогу. Надела новую шинель из английского сукна, гимнастерка и юбка были также новые, взяла рюкзачек с пайком в дорогу: хлеб и две банки консервов. Причем, хлеб она съела сразу. Призналась, что два желания у нее были за всю войну: наесться вдоволь хлеба и отоспаться. По приезду в Саранск, сразу встала на учет в военкомат, поселилась в центральной гостинице. В то время комнаты там сдавались, как общежитие. Устроилась на работу в Горэлектросеть, ходила по домам и снимала данные со счетчика. На первую зарплату же купила туфельки, газовый шарф, беретку, а шинель отдала в ателье переделывать на пальто. Евдокия решила разыскать того человека, который посоветовал ехать в Мордовию. Она ведь его даже не помнила в лицо. Она отыскала сохранившийся адрес: село Судосево Большеберезниковского района. Когда приехала туда, оказалось, что солдат еще не вернулся с войны, он брал Берлин, расписался на Рейхстаге, а потом лежал где-то долго в госпитале. Приехав, помогла его матери по хозяйству, погостевала и вернулась обратно. А тот солдат, Петр Кусайкин, вернулся попозже и отыскал ее в Саранске. Стали встречаться. А потом он ей говорит: «Что нам ходить вокруг да около?! Мы нашли друг друга, больше искать нечего. Давай поженимся».

Кстати, история происхождения мужниной фамилии у Евдокии Григорьевны также занятна. В его селе Судосево Большеберезниковского района еще до революции происходило деление на две половины: русская часть и мордовская. И эти две половины часто выясняли между собой отношения. Дрались не по злобе, а как бы ради развлечения. Родственники мужа были русскими и носили в то время фамилию Харламовы. Во время одной из таких драк прадед Петра Ивановича, чувствуя, что силы его на исходе, взял и укусил за нос противника. Кончик носа оказался откушен. Местный батюшка, разбирая эту тяжбу, кроме наказания решил и фамилию изменить у обидчика: «И будете вы теперь не Харламовы, а Кусайкины». Так и пошло.

Спустя небольшое время после войны, отыскалась родня Евдокии. Маму и братьев в свое время эвакуировали в один городок недалеко от Ташкента в Узбекистане. И она решила их всех перевезти сюда. Когда они приехали, она не узнала своих братьев, так они выросли за время разлуки. Евдокия смогла также осуществить свою мечту, претворению в жизнь которой помешала война. Закончив вечернюю школу, она поступает одновременно в два учебных заведения: в Пензенский финансовый институт (заочно), и на вечернее отделение экономического факультета одного из мордовских вузов. Оба их закончила успешно. Работала в Совете Министров МАССР главным бухгалтером, начальником планового отдела. Кстати сказать, Евдокия Григорьевна никогда не жалела, что связала свою жизнь с Мордовией, приехав сюда после войны. Как впрочем, и все ее родные.

Уйдя на пенсию, Евдокии Григорьевне скучно было сидеть дома без дела. Стала писать стихи: о войне, о любви к Родине, о своем поколении. Душевные строки. И особенно проникновенны они в авторском исполнении. Кроме этого при ее непосредственном и самом активном участии появился музей Боевой и Трудовой Славы в школе № 9. Находили людей, работающих во время войны в Саранском госпитале, собрали материалы о них, их воспоминания, различные военные трофеи. Фронтовичка — почетный гость в саранских гимназиях № 19, № 12, школе № 18. И, несмотря на свой солидный возраст и инвалидность (у нее в настоящее время I группа), она постоянный участник Парада Победы в Саранске. Ведет переписку с однополчанами. Прежде они приезжали, и она навещала их. А теперь — переписка. Письма друзей она хранит как самую дорогую реликвию вместе с праздничными поздравлениями республиканских руководителей и Главы города. А боевые награды — у нее всегда на парадном костюме, который она одевает ежегодно — 9 мая. Самые дорогие из них — орден Великой Отечественной войны I степени, медали «За боевые заслуги» и «За отвагу». В прошлом году ее подводили к Вечному огню ее сын и внук. Теперь на очереди правнуки. Их у нее трое.

Семен МИХАЙЛЕВИЧ

*****

ПОСВЯЩЕНИЕ ВЕТЕРАНУ

Ты узнаешь его по походке,

По коротким седым волосам,

По улыбке задумчивой, кроткой,

Чуть усталым, но добрым глазам.

Он сидит на скамейке у сквера,

На костыль оперевшись рукой,

Вспоминает он юность, наверное,

Да нелегкий свой путь фронтовой.

На груди его алые планки,

Завоеванных кровью наград,

Ночью снятся «катюши», да танки,

Да не павший в боях Сталинград.

Помнит — шел на восток и на запад,

Как друзья погибали в бою.

Отчего мне так хочется плакать,

Когда вижу я старость твою?

Ты — живой, то ль помечен судьбою,

То ли ангелом светлым храним,

Не погиб, и живешь ты совсем одиноко,

Лишь с годами — один на один.

До сих пор все болят твои раны,

Незабытая боль о войне,

Берегите, друзья, ветеранов,

Пусть подольше живут на земле.

Евдокия Кусайкина

РИА «Инфо-РМ»