Стас Пьеха: «Я любил помучить своих родителей»

Звездную фамилию Стас Пьеха получил от бабушки. Об этом все знают. Правда, не всем известно, что продолжателем фамилии, прервавшейся по мужской линии во время Великой Отечественной войны, Стасик стал в семилетнем возрасте, когда и не думал быть артистом. И долго «бегал» от сцены — бросил учебу в хоровом училище, работал стилистом. Но, видно, ему было суждено стать продолжателем не только рода, но и музыкальной династии. И теперь, став популярным артистом, Стас Пьеха старается занять достойное место рядом со своими знаменитыми родственниками: бабушкой Эдитой Пьехой и мамой Илоной Броневицкой. Фамилия обязывает. Но не только она. Характер не позволяет Стасу «халтурить».

- Стас, сейчас время отпусков, и многие артисты выкраивают время, чтобы отдохнуть. А некоторые специально уезжают из страны, чтобы за границей написать новые песни, стихи. Вы тоже так поступаете?
— Сколько раз пытался привезти настроение — не получается! В Москве невроз начинается — сразу же, как только попал в пределы города. В моем случае поводом для вдохновения может быть какое-нибудь происшествие…

- Хорошее или плохое?
— Любое.

- Кому вы показываете свои стихи в первую очередь: любимой девушке, маме, бабушке?..
— Да многим. Я люблю показывать свои стихи! Мне важно услышать мнение других о моем творчестве. У меня есть круг людей, которым мое творчество нравится. В первую очередь это друзья-артисты, которые сами пишут стихи, потом — близкие, родные. Если я вижу, что стихотворение сильное — не важно, лирика это или что-то другое — тогда всех обзваниваю и читаю. Мне важно получить одобрение. Критику я тоже принимаю, потому что обычно ее немного — стихи пишу много лет, и сам чувствую, где слабо написано, а где сильно.

Поджигатель машин

- Ваша мама рассказывала, с каким тяжелым сердцем она расставалась с вами — маленьким ребенком, уезжая на гастроли или выступления. Как вы обнимали ее за колени, плакали, не отпускали… Вы помните эти горькие моменты?
— Да, я закатывал такие истерики… Помню, я не знал, что она собирается уезжать — и вдруг увидел чемодан. Мама сказала, что должна уехать. Мне стало так грустно — как же так: недавно приехала — и опять уезжает! Я в истерике кинулся на этот чемодан! Потом поплакался в колени мамы… Но она все равно уехала…

- Родные, наверное, старались как-то компенсировать недостаток внимания со своей стороны. Задабривали вас?
— Да, этого было много! А еще я любил помучить родителей. Я помню, мне купили набор динозавров — красивые такие пластмассовые игрушки. Но вместо благодарности я их очень сильно раскритиковал и отказался брать. Потом мне их все-таки всучили, но самим фактом, что я их раскритиковал, я дал понять, что протестую против отлучек родителей. Вообще я очень любил показать характер. Игры у меня были такие: я поджигал машинки, бросал сырые яйца в прохожих — и однажды попал, а потом попало мне… И все это было протестом…

- Ну а друзья? Или вы были «домашним» ребенком?
— Одноклассники у меня все были примерные, скучные, поэтому отношения у нас были поверхностными — меня тянуло больше к ребятам постарше. И здесь… Все думают, что я бабушкин внучок — да ничего подобного! Я рос во дворах, тусовался на крышах, на вокзалах — мы ночевали в паровозах, меня с милицией приводили домой… В общем, я дома не сидел. Будучи подростком, мог неделю дома не появляться, а то и больше. Такая жизнь была мне интересна! Во всяком случае, воспитание было здоровое — я рос не тепличным. И, наверное, жалею только о том, что ленился учиться в школе. Но потом была коррекция — когда я начал довоспитываться, дообразовываться. Уже после школы. Начал читать литературу — в основном классику: Пушкина, Чехова, Булгакова, Гоголя. Практически все, что было дома — было прочитано. Я имею в виду, в Москве у матери. Потому что в Питере столько книг, что я бы их за всю жизнь не прочитал: там библиотека от пола до потолка!

- Трудолюбие, по-моему, свойственно всем членам вашей семьи. Не знаю, как раньше, но сейчас вас, по-моему, трудно назвать ленивым.
— Можно! Я очень ленивый. Когда я устаю — я вообще ничего не хочу! Но я люблю свою работу. Я так считаю: я в меру тщеславен, в меру одарен и в меру самокритичен. Это двигает меня вперед в моем любимом деле.

Хорошая музыка

- Я слышала, что вы считали раньше сцену не мужской профессией — это правда?
— Понимаете, в моей семье все мужчины были музыкантами, а певцами были женщины — бабушка, мама, и эта профессия казалась мне не мужской. И еще, в хоровом училище, где я учился, были только одни мальчики, не было ни одной девочки, а мне крайне хотелось разнообразного живого общения. И в седьмом классе я отказался учиться в музыкальном училище. Родные пошли мне навстречу, и я перешел в 56-ю гимназию с гуманитарным уклоном — в класс с мальчиками и девочками.

- Когда же произошел переворот в сознании и вы поняли, что сцена — это ваше призвание?
— Не могу сказать, что это был переворот. Было так: до семи лет я мотался вместе с Эдитой по всему Советскому Союзу. А в семь, как и все нормальные дети, я должен был пойти в школу. Поскольку Эдита не прекращала своей концертной деятельности, я часто оставался на попечении ее помощниц. Сильного контроля надо мной не было. В связи с этим — и в силу моего независимого характера — мое поведение, начиная с подросткового возраста, было далеко не образцовым. И в какой-то миг родные поняли, что дальше так продолжаться не может. Было решено, что я поеду в Москву. Здесь у меня был типа домашний арест — не то, чтобы меня кто-то держал, но и продолжать вести привычный образ жизни мне было не с кем. И дома у матери — а она у меня очень хороший музыкант, и муж ее Евгений Тимошенков тоже — всегда звучало много качественной музыки: джаз, рок, кантри. И я начал непроизвольно воспроизводить все это — напевал себе под нос. Это заметили: «А у тебя неплохо получается. Может, попробуешь петь?». И я решил принять участие в «Фабрике звезд»… Самое главное — понять, что тебе по душе…

- Ну, а как вам приставка «фабрикант»?
— Меня тошнит от этой приставки! Для артиста она оскорбительна. И я попытался как можно быстрее оторваться от нее: отъездил месяц с концертами «Фабрики звезд» — и ушел в самостоятельную жизнь. Мне повезло сразу же записать дуэт с Валерией. А потом — за счет того, что было записано несколько удачных треков: «На ладони линия», «Она не твоя» — удалось, как мне кажется, закрепиться в статусе самостоятельного артиста.

- Но все-таки «Фабрика звезд» была хорошей школой?
— Нельзя сказать, что плохой. Как бы там ни было, меня узнали, а это уже большой шаг вперед. Второй плюс — безусловно, шикарный преподаватель по вокалу Владимир Иванович Коробка. Вокальной школы — несмотря на то, что я учился в хоровом училище имени Глинки при Ленинградской капелле — мне не хватало. И уроки Владимира Ивановича мне сильно помогли.

Телепроекты

- Вам не предлагали принять участие в каком-нибудь телепроекте?
— Да я не хочу ни в какие телепроекты. «Две звезды» — это, на мой взгляд, клоунада. Такая хорошая, смотрибельная, но клоунада. Танцы-шманцы — это вообще не моя история! Мне хватает своих проектов. Главное — песни хорошие писать и исполнять. И артисту достаточно этого, поверьте. Все остальное — голый пиар, который только вредит! Да, будут знать. Но будут ли уважать? Артист не должен открываться — чтобы знали всю подноготную… Когда показывают, как артисты покупают квашеную капусту или что-то там еще, когда сами артисты проводят в свой туалет, ванную и так далее — это уже все, конец! Зритель тогда думает, что все артисты куплены с потрохами…

- Но вы же приняли участие в программе «Кулинарный поединок»…
— С Пелагеей? Это я сам напросился! Пелагея — моя подруга. Кстати, ту программу с нашим участием уже раз семь показывали — такой она оказалась популярной! Но мы сами не ходили, не покупали ничего — просто готовили. Да и не столько готовили, сколько общались, веселились…

- Как вы с ней подружились?
— Мы работали вместе в Туве года полтора. У меня там был свой коллектив, мы делали перепевки на разные песни. И был еще проект — мы играли панк-рок. И вот там она меня увидела. Познакомились. Предложила: «Хочешь с нами поработать?» — «Хочу!». Мы вместе выступали. А потом я переболел этими проектами.

- И все-таки вы связаны с телевидением — вы ведущий программы «Космополитен. Видеоверсия» на канале ТНТ.
— Да, и мне нравится работать в этой программе. Во-первых, я встречаюсь с интересными мне людьми — артистами, спортсменами. Во-вторых, мне дают возможность самовыражаться, я не скован рамками сценария, где прописано каждое мое слово. Поэтому работа доставляет мне удовольствие. И кажется, мне иногда удается хорошо вести эту программу.

- Я слышала, что после участия в телепроекте «Первая эскадрилья» вы всерьез увлеклись самолетами. Верно?
— Это был гениальнейший проект! Каким-то непонятным образом он прошел мимо телезрителя. Я ничего подобного никогда не видел. Сами представьте: людей, далеких от авиации, за каких-то полтора месяца научили выполнять фигуры высшего пилотажа! Мы боялись упасть в грязь лицом, старались изо всех сил. Потом, когда закончился проект и мы собрались в ресторане с нашими преподавателями — чемпионами мира по пилотажу, они говорили: «Мы так боялись за вас — постоянно крестились! Вам-то что — вы не понимали, как сильно рискуете!». Да, это было безумие. И это был один из лучших периодов в моей жизни! Я научился водить самолет — от взлета до посадки, и даже могу сделать несколько фигур высшего пилотажа. После проекта мне захотелось закрепить свои знания и умения, получить лицензию пилота. Теперь я периодически езжу на аэродром, тренируюсь. Кстати, на этом проекте я обрел новых друзей — Таню Арно и Алену Свиридову. С удовольствием общаюсь с ними. Знаете, плохой человек не пойдет на такое дело.

- То есть вы считаете себя хорошим человеком?
— Конечно! А если себя считать плохим — как с этим жить? Да, я сложный, со своими тараканами, но в целом — хороший.

- О собственной семье: жене, детях — думаете?
— Да — обычно на ночь глядя. Наутро эти мысли уходят. Потому что утро вечера мудренее… Я пока занят карьерой.

- Значит, ваше сердце сейчас свободно?
— Да.

«Вечерний Саранск»