Владимир Барсуков: «Перед блокадой в Ленинграде было 2,5 миллиона жителей, после нее - 570 тысяч»

Сегодня мы начинаем публиковать цикл материалов "Аллея Славы", посвященных 70-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне. Четыре долгих года советский народ сражался с немецко-фашистскими захватчиками. Не все вернулись с полей сражений, потери со стороны Советского Союза в этой войне по самым скромным подсчетам составляют 27 миллионов человек. Вечная им память! В наших материалах рассказывается о ветеранах-фронтовиках, которым довелось выжить и сохранить бодрость духа до наших дней. Как ни прискорбно, но с каждым годом их становится все меньше и меньше, поэтому на сегодняшний день фронтовые воспоминания героев войны практически бесценны. Никакие книги и фильмы не могут заменить свидетельства очевидцев.   Вечная им слава!

А открыть нашу рубрику «Аллея Славы» мы решили материалом о Владимире Федоровиче Барсукове, которому в юности довелось пережить все ужасы блокады Ленинграда.

Владимир Барсуков родился в деревне Размыслово Сенненского района Витебской области, что в Белоруссии. Четырнадцать лет ему было, когда в 1940-м году в их районе появился посланец из Ленинграда, ездил по окрестным селам, агитировал пацанов продолжать учебу в ремесленном училище в городе на Неве. По окончании его можно было получить специальности токаря, слесаря, электрика. У сельских ребят дух захватывало от предстоящей перспективы, о таком они могли разве что мечтать. А Владимир в то время как раз закончил семь классов, да и возраст у него оказался самый подходящий. Решил поехать, однако родители вначале не отпускали в далекие края, но как увидели, что компания подбирается приличная – 5 человек из близлежащих сел – сдались. Так вместе с агитатором они и уехали.

В 1940-м году вышло постановление правительства о расширении сети подготовки трудовых резервов для Страны Советов. И поэтому в крупнейших городах Советского Союза организовывались ремесленные училища, где юноши и девушки получали рабочие специальности и трудоустраивались сразу на один из заводов – кадры тогда требовались везде, собирали их со всей страны и относились к ним с особой заботой. Вот и Владимира вместе с другими ребятами, приехавшими из Белоруссии, поселили в общежитии, находящемся вблизи от их училища №16, в центре города, возле Гостиного двора. Ребята решили овладеть профессией электрика. Им выдали красивую форму, синюю шинель- такую же, как у моряков. Были организованы бесплатное питание, насыщенная культурная программа. В Ленинграде всегда было что посмотреть, это – город-памятник, красивейший в мире. Кстати, и война застала Владимира в одном из музеев. 22 июня, в выходной день ребят из ремесленного училища № 16 повезли в музей артиллерии.

-Было где-то около двенадцати дня. Мы осматривали экспонаты,- вспоминает Владимир Федорович.- Но вдруг прошло какое-то волнение, и народ стал тянуться к выходу. Видим -люди столпились возле репродукторов. Как раз в это время и прозвучало объявление войны. У нас, было упрощенное представление о войне, и это объявление мы не приняли во внимание. Лишь преподаватели нам тогда сказали, что это всерьез и надолго. А мы тогда жили в предвкушении каникул. Закончился первый год учебы, и в июле должны были поехать домой, на побывку. Но не получилось. Через три дня занятия в училище прекратились. Нас направили на завод «Русский дизель» на замену рабочих, ушедших на фронт в первые же дни войны. В мирное время там выпускали двигатели для кораблей, а тут произошла перепрофилировка: все для фронта, все для победы. Готовили двигатели для танков, другой военной техники. Продукция с завода шла войскам Ленинградского и Волховского фронтов, которые обороняли город на Неве.

По словам Владимира Федоровича, помимо своей основной специальности электрика, приходилось заниматься и слесарным делом, и токарным, ими ребята тоже успели овладеть в училище. А поначалу их и вовсе снимали на полтора месяца с работы на создание оборонительных рубежей в район Гатчины, в 60-70 километрах от Ленинграда. Противотанковые заграждения, сооружали женщины, старики, школьники-старшеклассники. Вот там Барсуков впервые почувствовал, что такое война. Появился страх, ощущение постоянной тревоги. В то время немцы уже летали бомбить город. Иногда вражеские летчики, видя внизу людей, работающих на оборонительных рубежах, снижались, и сбрасывали бомбы уже прицельно. Были и убитые, и раненые. Тогда стали выставлять наблюдателей, которые предупреждали о приближающихся самолетах, чтобы можно было заблаговременно спрятаться.

Когда немцы выбросили десант в Гатчину, то строители рубежей оказались отрезанными от города. И потребовалось двое суток, чтобы колонну, в которой было около тысячи человек, удалось обходным путем через болотистую местность, через лес, вывести к железнодорожной станции. Затем Владимиру и остальным пришлось еще поработать на оборонительных рубежах в районе Колпина, южнее Ленинграда. Вскоре фашисты подошли уже к Ладожскому озеру. На «Русском дизеле» в то время, помимо ремонта танков,  поступающих с передовой, занимались также производством снарядов и мин. Сперва ребята, также как и прежде, добирались до работы на транспорте, потом и с этим возникли проблемы. Дело в том, что во время поездки нередко объявляли тревогу. Транспорт останавливался, все прятались в убежище, и движение возобновлялось только после окончания налета. Это, естественно, отражалось на работе, ребята порой задерживались на долгое время. Было решено, что они будут ночевать здесь же, на заводе. Это касалось и заводской администрации.

- В первый же год войны я потерял всех своих друзей, приехавших со мной из Белоруссии, - свидетельствует Барсуков. - Первый, Коля Мурашко, погиб по дороге с общежития на работу, еще в то время, когда мы пользовались транспортом. В районе Марсового поля  объявили тревогу, переполненный трамвай все покинули.  Я сразу заметил вырытую  траншею и сиганул в нее. А Коля побежал вперед, вместе с остальными в убежище, расположенное в подвале одного из домов. Когда обстрел закончился, я посмотрел туда, где спрятался друг. А дома-то этого уже нет, разрушен подчистую. И убежище засыпано. Второго, Анатолия Симакова, потерял в заводской столовой. Мы зашли туда получить пайку хлеба и дрожжевого супа. Заняли очередь, друг встал ближе к свету. Под окном разорвался артиллерийский снаряд и осколком ему разбило голову. А двое остальных – Василий Савельев и Евгений Горнак впоследствии умерли от голода.

8 сентября считается днем начала вражеской блокады. Враги тогда подошли вплотную к Кировскому заводу, который стоял на окраине города, взяли Царское село, Петергоф. Заняв удобную позицию, вражеская артиллерия могла обстреливать любую точку города. При бомбежке фашисты широко использовали зажигательные бомбы. Все было продумано: после них возникало множество пожаров, становилось светло, как днем. И тогда враги уже целенаправленно сбрасывали тяжелые фугасные бомбы на стратегические объекты. Володя Барсуков был зачислен в команду противовоздушной обороны и тушил зажигалки на крышах домов. На каждой были приготовлены ящики с песком и клещи, чтобы сбросить зажигалку вниз или же затушить ее.

В первый  день блокады на Ленинград было сброшено 48 фугасных бомб и 6327 - зажигательных. Возникло 178 пожаров. Было такое ощущение, что горит весь город. Немцы разбомбили Бадаевские склады, где был сосредоточен основной продовольственный запас для всего города. Они горели несколько дней и их не смогли потушить. В огне погибло 2,5 тыс. тонн сахара, 3 тыс. тонн муки, много другой продукции. Это серьезно осложнило и без того трудную ситуацию с продовольствием. Ежедневная пайка хлеба становилась все меньше и меньше. Если поначалу выдавали по 600 граммов хлеба в день на человека, то затем норма сократилась до 450, далее - до 300, а в ноябре – до 125 граммов хлеба в день. И больше ничего. Это по карточкам, которые тогда выдавались всем. Кадровые рабочие получали 250 граммов хлеба. На заводе первое время давали дрожжевой суп, который представлял собой мутную водицу. Особенно тяжелым стало положение с продовольствием в октябре – ноябре 1941-го, когда доставка его самолетами в город стала нерегулярной. Да и много ли продуктов можно было разместить в самолетах того времени?! В Ленинграде началась массовая гибель людей от истощения и голода.

Владимир Федорович свидетельствует, что тогда в голове была постоянно одна мысль: где бы достать что-то съестное. Крошечную пайку хлеба промокали смазочным маслом – казалось вкусно. Варили столярный клей, когда его растопишь, он внешне становится похож на студень. Делали отвар из веток хвои. Пронеслась весть, что у Бадаевских складов, что сгорели дотла, верхний слой почвы сладкий от расплавленного сахара. Так там землю потом собирали сумками. Затем в воду ее клали – чтобы посластить. Ребята сосали землю, будто леденцы, потом выплевывали, но сладкий вкус сахара все равно присутствовал. Однако, к Бадаевским складам еще не каждый мог дойти, так эту землю продавали на развес. Кожаные ремни, что выдавались вместе со спецовкой, резали на кусочки и варили из них суп.

Блокада породила и энергетическую проблему. Электроэнергия подавалась только на заводы. В домах не было ни света, ни воды, не работала канализация. Чтобы подогреть что-то, использовали коптилку с фитильком. Не стало отопления. Чтобы согреться, нужны были дрова, а где их возьмешь? Разбирали мебель, потом – полы. Если в квартире было две комнаты, то все живущие сходились в одну, а из второй брали все, что могло гореть. Вспоминая себя, тогдашнего, Барсуков говорит, что все время был одет, и не помнит, когда раздевался – было очень холодно. В свободное от работы время бежал в заводскую котельную греться. Для освещения в темное время суток использовали коптилки. Воду заменял снег, а живущие возле Невы, брали ее из реки.

Самым страшным было первое полугодие 1942 года. Особенно много ленинградцев умерло зимой – от голода и холода. Людей даже не хоронили. Не хватало техники, «не доходили руки».  А довезти умерших на саночках до кладбища могли далеко не все.  Город был забит трупами: в квартирах, подъездах, скверах. Проблема обнаружилась с первыми лучами весеннего солнца. Снег стал таять, и от разлагающихся трупов возникла угроза эпидемии. Руководство города приняло единственное в то время верное решение: захоронить всех в братской могиле. На Пискаревском кладбище были вырыты 180 траншей по 6 метров каждая. В каждую уложили около 3 тысяч трупов. Так на этом кладбище нашли свой последний приют 480 тысяч блокадников. Со второй половины марта умерших стали сжигать в термических печах на заводах. С открытием «дороги жизни» стали завозить хлеб, немного полегчало, но все равно блокадники были очень ослаблены.

-Все это время мы работали по 12 часов в сутки, стоя за станком, - рассказывает Владимир Федорович.- Было очень тяжело. Некоторые падали от усталости, на их место вставали другие. Но никто и не думал роптать. Мы верили, что наши войска все же прорвут блокаду рано или поздно. Завод несколько раз подвергался бомбежкам, а в январе 1942-го был разрушен основательно. Работу пришлось приостановить.

Выпускников ремесленных училищ Ленинграда после «Русского дизеля» направили на механический завод на Большой Охте. А потом их, уже в апреле, эвакуировали по Ладожскому озеру на авиационный завод, возведенный на станции Безымянная в Куйбышевской области на открытой площадке. Там занимались сборкой Ил – 2, Ил – 10. Этот завод был «собран» из мощностей, эвакуированных из различных городов: Днепропетровска, Могилева. Поначалу станки так и стояли на бетонных фундаментах, ни стен, ни крыши. И только к зиме 1942-43 – возвели стены и покрыли крышу. С мая 1942 года Владимир стал кадровым рабочим завода. У него была броня, и его не взяли на фронт. Так до конца войны он и ковал победу в тылу. В 1944-м  пришла долгожданная весточка от родных, из Белоруссии.

- Дело было в том, что Витебскую область немцы захватили еще в начале войны, и мне писать было некуда,- говорит Барсуков.- Только в июле 1944-го советские войска освободили Витебск, Оршу и другие наши места. Родные тоже обо мне ничего не знали. Я узнал, что отец и старший брат воюют на фронте, еще трое детей оставались с матерью. Вначале отец партизанил и мать все боялась, что ее расстреляют вместе с детьми. Второе письмо из дома опечалило. Мой младший 11-летний брат с приятелями нашли фашистскую гранату. Мальчишкам стало интересно, решили разобрать, а она взорвалась. Близстоящих ребят покалечило, ну а брата – насмерть. Отец и старший брат вернулись домой инвалидами, и прожили недолго. В настоящее время в Белоруссии, в Орше, проживает моя младшая сестра.

После войны, спустя некоторое время, были обнародованы цифры по жертвам блокадного Ленинграда.  В начале блокады в городе находилось 2,5 млн. человек. Около 1 млн. было эвакуировано по Ладожскому озеру. Когда блокада была прорвана, то в Ленинграде оставались 570 тысяч человек. Каждый второй житель города погиб в результате голода, холода, бомбежек.  Уже в мирное время Барсуков прочитал много книг про блокаду Ленинграда: мемуары Алексея Косыгина, который отвечал за поставки в Ленинград, романы Даниила Гранина и Алеся Адамовича, воспоминания военного корреспондента  по Ленинградскому фронту Липницкого.

Владимиру Барсукову не довелось побывать на фронте, но в армии прослужил 10 лет. Причем, последние пять – уже офицером. Был и в Москве, и в Оренбурге, и в Саратове, а последнее место службы – в Ковылкине, у нас в Мордовии. К тому времени он был уже женат, у него было двое детей. А в декабре 1955 года произошло сокращение  вооруженных сил страны.  Так он оказался "на гражданке".  В то время первый секретарь Ковылкинского райкома партии попросил его поработать у него. Барсуков остался на год, а потом окончил высшую партшколу, и работал на различных партийных должностях, вплоть до второго секретаря райкомам партии. Затем был председателем Чамзинского райисполкома, первым секретарем райкома КПСС. Последние 15 лет работал уже в обкоме партии. В этом году исполняется 60 лет, как Барсуков живет в Мордовии. Она стала для него второй родиной. Трудовой стаж Владимира Федоровича насчитывает 57 лет, из них 33 года – в партийных и советских органах. Об этом он говорит с гордостью.

В соответствии с законом о ветеранах, блокадники Ленинграда также считаются участниками Великой Отечественной войны. И Барсуков с честью носит это звание. В 16 лет он был награжден медалью «За оборону Ленинграда». Он, как почетный гость был приглашен на 300-летие города на Неве. А в 2001 году он оказался в составе мордовской делегации, присутствующей на открытии мемориальной доски на Пискаревском кладбище. В один из своих приездов в Санкт-Петербург он решил найти свое общежитие, в котором жил во время войны. И нашел. Здание находится на улице Садовой, оно цело и по сей день. Сейчас в нем располагается министерство финансов. А Барсукову вспомнилась блокада. И голод, и холод, и ночные бомбежки…

Семен МИХАЙЛЕВИЧ

РИА «Инфо-РМ»