«Леру я не убивал!»

Вениамин Маршалов впервые дал показания по делу об убийстве бывшей супруги

28 ноября в Октябрьском суде Вениамин Маршалов, подозреваемый в убийстве бывшей жены Валерии Варго, наконец-то дал показания. Как и ожидалось, он настаивает на своей невиновности и категорически отрицает свою причастность к преступлению. Судя по большой кипе бумаг в руках, Маршалов к даче показаний подготовился с особой тщательностью. И начал он с рассказа о событиях, случившихся задолго до убийства Валерии.

- 7 июля 2009 года Лера поздно вечером пришла домой, тогда из разговора с ней я впервые узнал, что моя жена встречается с Валерием Варго. Мы поговорили и решили, что после шести лет в браке любовь прошла, уважение тоже стало пропадать. Определились, что жить вместе больше не будем, но договорились, что будем совместно участвовать в воспитании сына Вадима. Помню, 27 июля на мой день рождения позвонили коллеги, желали семейного счастья. Я тогда сказал им, что семьи у меня больше нет...
В сентябре Лера подала на меня заявление в полицию о том, что я якобы ее избиваю. Ее показания разнились, могу сказать, что это были фантазии, а не конкретные факты, происходившие в определенный день. Если вы прочтете ее заявление, все станет сразу понятно. Считаю, что это заявление она написала с подачи Валерия Варго. Все это было сделано для того, чтобы меня опорочить в суде в тот момент, когда будет решаться вопрос, с кем останется наш ребенок.
Потом был развод. Мы договаривались, что, несмотря на разрыв отношений, будем совместно оплачивать взятые на ипотеку кредиты. Поскольку условились, что квартира останется ребенку. Однако после развода Лера перестала платить по кредиту. Все расходы по выплатам были на мне, впрочем, и сына содержал тоже я. В августе 2010 года я обратился с исковым заявлением в суд по поводу невыплаты моей бывшей супругой кредита. В этот момент Лера отдыхала со своим новым мужем и Вадимом на юге. Когда она вернулась и узнала об иске, в отместку запретила мне видеться с сыном. Через суд деньги с нее удалось взыскать.
Затем снова пришлось обращаться в суд, чтобы добиться права видеться с ребенком. Тогда в суде мы заключили с Лерой мировое соглашение, по которому я и его бабушка могли приходить по определенным дням и навещать Вадима. К тому времени Лера с новым мужем настроили сына резко против меня, приходится догадываться, что они обо мне наговорили. Сын не хотел нас видеть, когда мы приходили вместе с бабушкой. Дошло до того, что мы приходили к Вадиму, покупали ему соки, печенье, фрукты и другую еду, а нас просто не пускали на порог. Говорили, что Вадим не хочет нас видеть. Тогда мы просто ставили пакеты с едой в приоткрытую дверь и уходили. У нас даже сумки из рук не брали.
Пытался спрашивать, как Вадим, Лера отвечала: «Лучше, чем вы!». На этом все наше общение заканчивалось. Пытался сходить с сыном в детский театр, но Лера говорила, что Валера, ее новый муж, против этого. Дошло до того, что мы просто прекратили общаться, даже не здоровались, просто ставили пакеты и уходили. Алименты я платил, Леру все устраивало.
В конце мая прошлого года дверь мне вообще не открыли, я повесил пакет с едой для сына на ручку и ушел. После этого момента я понял, что ездить к сыну больше не имеет смысла. Думал, что подрастет, все поймет, тогда и продолжим общение. Моя мама, несмотря ни на что, продолжала ездить к внуку и носить пакеты.
С 2009 года на заводе я работал только в ночные смены, у меня было по 3-4 выходных в неделю. Это я к тому, что не брал на работе без содержания в день, когда убили Леру. Утром 17 сентября прошлого года (день убийства Валерии Варго) я отправился навестить свою бабушку. Сходил в магазин, купил ей хлеб, соль, чистящее средство, туалетную бумагу, газету с программой. У бабушки я пробыл с 8 часов до начала одиннадцатого. Поскольку свой телефон забыл дома, где-то в 10.15 - 10.20 я позвонил с бабушкиного маме. Сказал, чтобы она не заезжала сегодня к бабушке, поскольку все, что нужно, я купил.
Потом я пришел домой, снял с себя всю грязную одежду и поставил стирать в машинку. Носки стирать не стал, обычно я стираю их вместе с черным. Пока машинка работала, я отправился в душ. Потом включил мобильный телефон и увидел смс от отца о пропущенных вызовах. Телефон я отключил еще вечером, чтобы коллеги, работающие в ночную смену, не беспокоили и дали выспаться.
Перезвонил отцу, а он мне заявляет: «Леру убили! Приходили полицейские, говорят, ты ее убил». Еще он спросил: «Где ты находишься?». Я сказал, что дома и чтобы он приехал ко мне с адвокатом. Вскоре приехали полиция и отец с адвокатом. Они спросили, где я был, сказал - у бабушки. Спросили, в какой одежде я был утром, ответил, что в той, которая сейчас стирается в машинке. «Пиши явку с повинной, кровь не отстирывается», - кинул один из оперативников. Надо сказать, что ко мне сразу же было явно предвзятое отношение.
Затем меня привезли в полицию, стали оскорблять, настаивали на явке с повинной. Я требовал адвоката. Нецензурно мне объяснили, что им там адвокат не нужен.
Затем в квартире у меня провели обыск, изъяли всю одежду, в которой я был, еще забрали носки и кроссовки, которые я не стирал. Все упаковали в отдельные пакеты. Вскоре меня снова отвезли в отдел полиции, взяли показания свидетеля, смывы с рук, срезы ногтей, потом у меня еще брали забор крови, слюны, волос.
Отношение ко мне со стороны правоохранителей продолжало быть предвзятым. Я не говорил следователю о своих подозрениях, думал, что следствие во всем разберется, но я ошибался. В декабре прошлого года отец вернулся с допроса и рассказал, что следователь заявил ему: «Все сотовые прослушиваются независимо от того, пользуются ими или нет. Мы все равно узнаем правду и арестуем вашего сына, хоть завтра, хоть 31 декабря».
С октября я стал водить ребенка в школу, а с 12 числа сын стал жить вместе со мной и моей матерью. Двух недель хватило, чтобы Вадим восстановил с нами хорошие отношения. Вскоре от ребенка мне стало известно, что Валера бил Леру и его. Скандалы были в их отношениях нередки. Вадим, сказав это, попросил: «Только не говорите, что это я сказал. Если Валера узнает, он меня убьет!».
Надо сказать, что скандалы и вся эта история не прошли бесследно для ребенка, он стал раздражительным, расстроенным, его начали мучить головные боли, стало не хватать воздуха. Пришлось водить ребенка к невропатологу.
12 января этого года мы вместе с сыном пошли кататься на коньках. Примерно в 20.20 туда пришел Валерий Варго. Он был не один, а вместе с какой-то девушкой, держал ее за руку. Как только сын увидел его, тут же стал проситься домой. Потом еще рассказал бабушке о том, что видел Валеру на катке с девушкой.
21 января я был дома на больничном - простыл сын. Где-то в 11 часов мне позвонил следователь и потребовал явиться к нему в Следственный комитет, напомнил, чтобы я взял паспорт. Где-то в 13.30 я вышел из дома, чтобы отправиться к следователю (я всегда являлся по первому его требованию без опозданий), но тут ко мне подошли какие-то люди, посадили в машину и отвезли в отдел полиции. «Мы все выяснили, тебе надо писать явку с повинной!» - давил один из оперативников. Я потребовал адвоката. Когда он пришел, был составлен протокол моего задержания и допроса.
Около 8 часов вечера, когда уехали следователь и адвокат, я в наручниках в компании шести оперативников остался ждать конвоя. (В этот момент Маршалов делает паузу и зовет адвоката. Защитник подходит к скамье подсудимых и пару минут о чем-то шепчется со своим клиентом. После небольшого совещания Вениамин продолжает свою речь.) Оперативники применили ко мне пытки, требовали ответить на вопросы: «Где взял нож? Как приезжал, как уезжал? Что думал, когда убивал?».   
Врачи «скорой помощи» и сотрудники изолятора временного содержания зафиксировали на мне телесные повреждения. Результаты экспертизы мне предъявили только через два месяца. С ними я был не согласен. Но заявлять новую экспертизу уже не было смысла. Спустя два месяца у меня прошли все следы избиений. По факту избиений я писал заявление в Следственный комитет с просьбой провести проверку.
- Я бы хотела заявить ходатайство о приобщении к делу постановления следователя об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников полиции, которые, по словам Маршалова, его избивали, - говорит представитель Октябрьской прокуратуры Юлия Анисимова.
Из зачитанного судьей постановления следовало, что Маршалов стал сопротивляться оперативникам, в связи с чем к нему была применена физическая сила, в итоге он ударился лицом.
- Я протестую, - вскакивает с места адвокат. - Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела было написано следователем, который вел это дело. Он должен был заявить самоотвод, непонятно, почему он этого не сделал.
- Следователь утверждает, что 21 января вы признались ему в убийстве? – спрашивает подсудимого адвокат.
- Это вымысел, ложь, никаких признаний я не делал.
- Какие отношения у вас были с Валерией Варго после развода, с ней ссорились? - задает вопрос прокурор.
- Да, после развода мы ссорились с ней в основном по телефону, основной причиной конфликтов было то, что мне не давали видеться с ребенком.
- Когда вы в последний раз виделись с Валерией до ее убийства?
- В последний раз видел ее где-то в мае 2012 года, когда приезжал к ребенку в назначенный судом день, чтобы его навестить.
- Вы угрожали ей убийством?
- Никогда.
- Вы знакомились с делом и видели, что на фото с места убийства рядом с телом Валерии Варго был обнаружен черный пакет. Вам принадлежал этот пакет?
- Это не мой пакет. Проведенная одорологическая экспертиза (установление запахов следов) полностью исключила, что обнаруженные на пакете и ноже запахи принадлежат мне.
- Как вы можете объяснить, что на пакете выявлены следы вашей матери?
- Возможно, моя мама передавала этот пакет с едой Вадиму, последний раз это было в августе. Примечательно, что по одорологической экспертизе не были проверены Валерий Варго и Эраст Поздняков (брат Валерии). Пакет запросто мог оставить один из них.
- Так кому принадлежал этот пакет?
- Очевидно, он принадлежал преступнику.
- При обыске у вас был обнаружен платок, откуда он у вас взялся?
- У меня был с собой платок, я в него сморкался, он лежал в куртке и остался у меня дома. Хочу сказать, что все мои вещи упаковывались при обыске и опечатывались. Считаю, что в какой-то момент пакеты с моими вещами были вскрыты.
- Как вы можете объяснить показания потерпевшего Валерия Варго, который опознал этот платок и показал, что в день убийства он находился у его жены?
- Считаю, потерпевшему многое по делу стало известно от следователя. Для следствия он готов сделать многое, для этого у него очень много причин.
- Как вы можете объяснить, что на куртке и брюках погибшей были изъяты волокна изъятого у вас платка?
- Этого платка у меня в кармане просто не было.
- На ваших носках была обнаружена кровь Валерии Варго, а на кроссовках ее волосы. Как вы можете это объяснить?
- Очень просто, считаю, что следователь сфальсифицировал доказательства, как, впрочем, он совершил и другие нарушения, такие как принуждение к даче показаний, привлечение к уголовной ответственности заведомо невиновного.
- В квартире вашей матери был обнаружен ноутбук, он принадлежит вам?
- Я им пользовался.
- На ноутбуке были обнаружены файлы: «Ножи», «Адреса магазинов, реализующих ножи», «Болевые точки человека», «Убийство», «Убить», «Смерть». Что это за файлы?
- Они создавались мамой, я не знаю, о чем идет речь в этих файлах.
Стоит сказать, что мать Вениамина Маршалова на предыдущих заседаниях сказала, что эти файлы действительно создавала она. По ее словам, ей просто было интересно.
- Вы сказали, что ссорились с Лерой только по телефону, не приходили к нам, не устраивали скандалы, не приходили к нам на работу, к участковому, не обливали нас грязью, говорили всем, что Лера ведет аморальный образ жизни, не заботится о ребенке? - задает вопрос Валерий Варго
- Мы ссорились только по телефону, а грязью я никого не обливал.
- То есть вы не испытывал ненависти к Лере… убитой тобой? Не очерняли нас в глазах наших соседей, воспитателей садика?
- Такого не было.
- Вы не признаете себя виновным. По вашему мнению, кто причастен к преступлению? - спрашивает адвокат своего подзащитного.
- Я уже говорил, что, учитывая следы на пакете от моей мамы, которая приносила пакет с едой Вадиму, это могли быть либо Валерий Варго, либо брат Леры Эраст Поздняков. Между тем запахового следа, оставшегося от моей матери, нет на ноже. Однако, как выяснила экспертиза, запаховый след от человека на нем имеется. Кому он принадлежит, следствие почему-то искать не хочет. Под ногтями Леры обнаружены частицы ДНК неизвестного лица, а как известно, Лера защищалась, у нее порезы на левой руке. Меня проверили на причастность к этим частицам. Я к ним отношения не имею.

Убийство
Истерзанное тело менеджера компьютерной фирмы «Фарго» Валерии Варго было обнаружено утром 17 сентября в подъезде дома № 42 по улице Гожувской на Химмаше. Женщина утром проводила сына в школу и возвращалась домой - у нее была запланирована поездка с мужем в лес за грибами. Супруг ждал возвращения Валерии дома. Женщина зашла в подъезд и направилась к лифту - в этот момент на нее набросился убийца. Он настиг Валерию возле лифта и принялся орудовать ножом.
Судебно-медицинские эксперты насчитали на теле жертвы около 40 ножевых ранений, часть из них были непроникающие - ссадины, другие - из разряда смертельных. Сильные ранения имелись в области груди, живота и спины. На шее - колотая рана в области сонной артерии. Быстрые удары клинком не позволили женщине оказать адекватное сопротивление или закричать. Тем не менее она пыталась укрыться руками от смертельного лезвия, об этом свидетельствовали порезы на кистях. Убийца орудовал ножом, завернутым в полиэтиленовый пакет. Эти предметы следователи нашли на месте убийства.
Во время следствия по делу было допрошено около 100 свидетелей. Это в основном люди из окружения Маршалова, Валерии Варго, жители дома, где произошло убийство. Проведено 43 экспертизы, некоторые из них уникальные. В результате обвинение в убийстве Валерии Варго было предъявлено ее бывшему мужу Вениамину Маршалову.

Эдуард АНЮТИН

«Вечерний Саранск»