«Нам давали по 125 граммов хлеба в день»

На строительство Тургеневской АТС в Ленинграде мои родители — связисты Косихин Василий Иванович и Акулина Ивановна — уроженцы Краснослободского района Мордовии, были направлены в 1940 г.

Нашей семье предоставили квартиру во Всеволожском районе на ул. Малая Яблоновка, 20. Во дворе нашего дома были оборудованы замечательные детские игровые и спортивные площадки, дом утопал в зелени. Мы очень скоро привыкли к новой обстановке, подружились с соседями, и жизнь пошла своим чередом.

Вскоре в нашей семье появился третий ребенок: 23 мая 1941 г. родилась сестра Александра, которой мы с братом были очень рады!

И вот война. Мы, конечно, расстроились, но не паниковали. Из Ленинграда решили пока не уезжать.

23 июня наша семья отметила 35-летие мамы, а на следующий день отец ушел на фронт. Их особый батальон связи активно включился в подготовку города к обороне. Связь в городе и за его пределами работала в годы войны безукоризненно.

Все трудоспособное население вышло на строительство оборонительных сооружений. В короткий срок вокруг города был создан оборонительный пояс противотанковых рвов протяженностью более 600 км.

Гром артиллерийской канонады врага приближался, но он не пугал защитников города, а торопил закончить начатое дело. Солдаты и население были готовы к тому, чтобы не допустить врага в Ленинград.

8 сентября фашистские войска захватили Шлиссельбург, замкнув кольцо сухопутной блокады Ленинграда, а движение судов с Ладожского озера по Неве было парализовано. В этот же день был осуществлен первый массированный налет вражеской авиации на город, в результате которого на Ленинград было сброшено около 6,5 тыс. зажигательных бомб. Город обстреливали систематически. Снаряд разорвался недалеко от нашего дома, взрывной волной выбило стекла, окна пришлось заделать фанерой. Вражеские налеты повторялись. Резко упала выработка электроэнергии, остановились трамваи. Бездействовали многие коммунальные предприятия. В квартирах становилось холодно и темно. Воду носили ведрами из реки. Дров не было, кипяток стал мечтой. В городе начались пожары, гибли люди.

Гитлеровские генералы, убедившись в том, что Ленинград штурмом взять невозможно, решили воздушными бомбардировками и артобстрелами уничтожить город, а за одно и население, которое, как они поняли, будет защищаться до последнего.

Людям постоянно приходилось укрываться в бомбоубежищах. Хорошо помню, как мама с нами — тремя детьми, бегала в недалеко находившееся укрытие, держа на руках грудного ребенка и медицинскую аптечку, а по радио раздавался голос диктора: «Граждане, воздушная тревога!» В бомбоубежище часто слышались стоны раненых, детские крики.

Вражеский огонь уничтожил продовольственные склады имени Бадаева и большинство продовольственных баз. Противник топил суда, доставлявшие продукты осажденным, сбрасывал листовки подстрекательского характера, призывая население к неповиновению властям. Однако в городе поддерживался неукоснительный порядок, в том числе и самими гражданами. Люди вели себя стоически.

Сложным путем доставлялись грузы, которые страна посылала Ленинграду. Из глубокого тыла через Вологду, Череповец, Тихвин товары прибывали на станцию Волхов. Там перегружались на водную пристань Гостинополье. Потом следовали по Волхову, до Ладожского озера. В Новой Ладоге снова перегружались на озерные баржи, а в Осиновце — в вагоны узкоколейной железной дороги. Последняя перевалка была на станции «Ладожское озеро», а отсюда грузы по Ириновской ветке попадали в Ленинград.

Экипажи судов, железнодорожники, строители и грузчики, артиллеристы — зенитчики проявили беспримерную смелость, чтобы через все преграды доставить на ленинградский берег тысячи тонн продовольствия, бензина, боеприпасов, вывезти на восточный берег десятки тысяч людей.

Жители города ежедневно получали только хлеб, остальные продукты отпускались раз в декаду и то не всегда и не полностью. Мясо чаще всего заменялось яичным порошком, консервами. Были и такие дни, когда ни мяса, ни жиров население не получало вовсе.

Мама обменяла швейную машинку «Зингер» (в то время очень дорогую вещь) на две буханки хлеба. Одну отнесла отцу в госпиталь, где он находился по ранению и истощению, а вторую оставила нам. По примеру соседей она купила большое количество горчичного порошка, который длительное время отстаивался, затем выпаривалась горечь, а потом понемногу использовался в пищу. Мама, лишая себя куска хлеба, изо всех сил старалась поддерживать наши слабые силенки. Спасая нас от холода, она согревала песок, насыпала его в мешочек и прогревала им нашу постель.

С каждым днем в городе все больше и больше от голода и холода стало погибать взрослых и детей. 23 октября умирает моя пятимесячная сестра Александра, которую похоронили на Пискаревском кладбище. Мы долго не могли прийти в себя от горя.

Большие надежды ленинградцы возлагали на ледовую дорогу через Ладожское озеро, строительство которой началось в октябре 1941 г.

Однако враг всячески старался сорвать сооружение этой дороги. В ночь на 7 ноября, желая помешать празднованию ленинградцами 24-й годовщины Октябрьской революции, тяжелые бомбардировщики противника, прорвавшись на большой высоте, беспорядочно сбрасывали тонные бомбы, часть которых попадала на жилые дома, превращая их в груды развалин. Одна из них попала и в наш дом, и я получил травму.

С наступлением холодов положение осажденных осложнялось, голод усиливался. Запасы продовольствия таяли с каждым днем. С 13 ноября рабочим установили норму в 300 граммов хлеба в сутки, служащим, иждивенцам и детям до 12 лет — по 150 граммов, а с 20 ноября нормы хлеба соответственно сократились до 250 и 125 граммов. Поскольку хлеб в это время был единственным продуктом питания, урезка пайка пагубно сказалась на здоровье ленинградцев, гибель людей резко возросла. Бывший уполномоченный Государственного Комитета Обороны по продовольственному снабжению войск Ленинградского фронта и населения Ленинграда Д.В. Павлов, находившийся с начала осады города и до конца января 1942г. там, вспоминал: «Смерть настигала людей везде: на улице — передвигаясь, человек падал и больше не поднимался; в квартире ложился спать и засыпал навеки. Хоронить было трудно. Транспорт не работал. Мертвых отвозили обычно без гроба, на саночках. Двое-трое родных или близких тянули саночки по бесконечно длинным улицам; нередко, выбившись из сил, оставляли покойника на полпути, предоставляя право властям поступать с телом как угодно».

Работники коммунального хозяйства и здравоохранения, ежедневно объезжая улицы и переулки, подбирали трупы. Кладбища и подъезды к ним были завалены мерзлыми телами, занесенными снегом. Рыть глубоко промерзшую землю не хватало сил. Команды МПВО взрывали землю и во вместительные могилы опускали десятки, а иногда и сотни трупов, не зная имен погребенных. Да простят усопшие живым — не могли они в тех невыносимых условиях выполнить свой долг.

В декабре от дистрофии умерло всего 52881 человек, а в январе и феврале еще больше. В день нашей эвакуации из Ленинграда 20 февраля 1942 г. погиб от голода мой брат Валентин 1938 года рождения. Умирая, он просил суп с картошкой, но мама нигде не могла найти ни одной картофелины. Его мы уже не хоронили, как сестру: не было ни сил, ни возможностей, а собрав, как положено, вынесли тело в красный уголок нашего дома, откуда централизованно увозили усопших на кладбище и хоронили их в братских могилах.

Еще 18 февраля в Исполкоме Всеволожского Совета депутатов трудящихся мама получила эвакуационное удостоверение № 5105, справку № 501025 на право получения продовольственных и промтоварных карточек по новому месту жительства или работы, а также посадочный талон на выезд из Ленинграда. На сборном пункте нам выдали сухой паек, распределили по грузовым машинам, и колонна отправилась через Ладожское озеро на Большую землю. По ходу следования колонну обстреливали, но все же благополучно достигли берега. Эвакуируемых разместили в товарных отапливаемых вагонах, и эшелон взял курс на Волхов -Тихвин — Вологду — Москву, а потом мы прибыли в Мордовию, на родину родителей.

Отец же оставался в действующей армии, защищающей Ленинград. Город гордо стоял и набирал силы. 900-дневная блокада героическими усилиями советских воинов 18 января 1943 г. была прорвана, а 27 января 1944 г. завершилось полное освобождение Ленинграда от вражеской блокады, во время которой погибло 850 тысяч человек.