Александр Петрович Герасимов рассказал о годах войны

Это история обычной русской семьи, одной из многих, через судьбы которой, перемалывая зубы и кости, прополз на брюхе кровавый XX век. Ее рассказал младший из трех сыновей Петра Федоровича Герасимова – Александр (1930 г.р.), – которому не довелось хлебнуть военного лиха, но который пережил много такого, о чем сегодняшняя молодежь знает лишь понаслышке.  

- Мой отец  Пётр Фёдорович Герасимов родился в 1898 г. в селе Тетюши Ардатовского уезда Симбирской губернии (сейчас – это Атяшевский район Республики Мордовия). Участник I мировой войны. Служил в 112-м Уральском полку, был стрелком. Где воевал, на каких фронтах, не знаю. Он не рассказывал. После окончания войны вернулся домой. В Гражданской, насколько знаю, не участвовал ни на чьей стороне. Советской власти сочувствовал, но сам ни в комсомоле, ни в партии не был. 

Историческая справка:

112-й пехотный Уральский полк во время I мировой войны входил в состав 28-й дивизии, которая действовала на территории современной Польши и в 1914-1915 гг. несла большие потери личного состава. Дивизия была разбита, и почти все полки лишились знамен. В большинстве случаев, чтобы не отдавать врагам, знамена либо закапывались, либо уничтожались. Насколько известно из архивных данных, знамя 112-го полка было закопано в землю. И поскольку оно не досталось в руки врагам, а штаб части смог выйти из окружения, полк не был расформирован. В дальнейшем полк продолжал действовать на территории Польши и Беларуси, в т.ч. в районе озера Нарочь. После революции 112-й полк всем составом вошел в штатное расписание Народно-социалистической армии, которая оставила основу будущей Белорусской армии. В 1918 г. был расформирован. В 2007 г. оригинальное знамя 112-го полка было найдено, выкуплено гражданином США польского происхождения и передано в дар России. В настоящий момент оно отреставрировано и находится на сохранении в музее.       

Когда была коллективизация, наша семья в колхоз не вступила. За это у нас отобрали корову и выгребли все зерно, почти без остатка. В семье было семеро детей: три сына и четыре дочери. Отец сначала работал в птицесовхозе «Сараст», потом ушел на железную дорогу, весовщиком на станции Атяшево. Когда началась война, у него была «бронь», но в январе 1942 года ее сняли, и отца, 43-летнего ветерана, снова призвали в армию. Перед уходом, помню, говорил, хочу за Ваню отомстить. Снайперы на фронте всегда нужны, а мой отец был снайпером, мог все 10 выстрелов положить в «десятку». Воевал он, правда, недолго. На Калининском фронте подо Ржевом в августе 42-го ему взрывом перебило левую руку. Два пальца – безымянный и средний – вообще оторвало, мизинец и указательный не сгибались. Да он их и не чувствовал. Бывало, поднесет к ним зажженную спичку и скажет: «Видишь, не чувствую ничего». Говорил хирургам: «Отрежьте вы их, все равно нет от них толку». В декабре 42-го отца комиссовали, он вернулся домой и устроился снова на старое место работы. Каждую ночь, возвращаясь с работы, он разматывал бинты, обрабатывал раны мазью Вишневского (другого средства в селе тогда не было), а утром снова наматывал бинты и шел на работу. А в те времена ничего же не было, ни марли, ни бинтов, поэтому мать каждую ночь стирала их, а наутро все повторялось снова и снова. Как он работал одной рукой там, где тяжело было здоровым мужикам, знает только он. Во время войны мы видели его только по ночам, иногда не приходил по двое суток. Работы было очень много. Эшелоны шли на запад круглые сутки. Так он и жил, жил и работал до самой пенсии. Инвалид сначала II группы, потом дали первую группу. У отца за всю войну была только одна награда – медаль «За победу над фашистской Германией» да надпись в военной книжке: «Ранений не имеет». Это он-то с полуоторванной кистью? Видимо, такие ранения не считались. Умер в 1984 году.    

Старший брат – Иван Петрович – родился в 1923 году. У него был литературный дар. Писал стихи, прозу, неплохо рисовал. После школы планировал поступить в художественное училище, но началась война. Училище распустили, а их вернули по домам. Дома он провел еще несколько дней, пока из райвоенкомата ни пришла повестка. Воевал брат тоже недолго, меньше трех месяцев. В декабре 41-го на него пришла похоронка. Иван защищал подступы к Москве. В своем единственном письме с фронта брат писал, что они начали «смазывать пятки немцам». Когда он погиб, где? – этого мы не знали. Потом, когда стали выяснять, где похоронен, узнали, что их тела сложили в одну большую братскую могилу. А дело было так. Их отправили минировать проход для танков, а немцы обогнули его и неожиданно зашли с тыла, да так их там всех гусеницами и передавили. Потом останки брата и его товарищей перезахоронили в городе Калинин (теперь  Тверь). После войны, в 1975 г., министр обороны СССР маршал Гречко выправил за него матери пожизненную пенсию – 33 рубля. За что ему, конечно, спасибо, многим и этого не досталось.     

Средний брат – Николай Петрович – 1926 года рождения, был отважным и рисковым парнем, ведь только таких тогда брали в разведку. Ему исполнилось всего 17, когда он с друзьями был призван в действующую армию. После 6-месячного обучения в разведшколе их направили в 291-й стрелковый полк. В разведроте было несколько ребят из Мордовии, вот с ними он и «кучковался». Бесстрашные ребята постоянно были на примете у командира. Брат рассказывал, что медаль «За отвагу» получил вроде как за «самоволку». В ноябре 1944-го их полк выводили из окружения, они прикрывали отходы. На пути попалась пушка. Вдруг откуда ни возьмись - три немецких танка. У разведчиков реакция быстрая: подбежали к орудию, зарядили и подбили две машины, третий ушел. В том бою Николая ранило в ногу. Долго повоевать Николаю тоже не пришлось, но свое дело он знал: не раз ходил в логово врага, брал «языка». И если бы в одном из сражений в укрытие, из которого он вел корректировку огня, не попал снаряд, дошел бы и до Берлина. Но тяжелые ранения в голову и в правую руку привели к тому, что ему, 18-летнему парню, последние месяцы войны пришлось сражаться за жизнь уже в госпитале. С войны, как и отец, пришел инвалидом II группы.

Вроде бы и вся жизнь впереди, а как жить, если с таким диагнозом никуда не брали? Помыкавшись немного дома, он с помощью фронтового товарища перебрался в уральский Магнитогорск, где устроился на местный метизно-калибровочный завод, на котором проработал до самой пенсии. Там ему удалось изменить степень инвалидности со 2-й на 3-ю, что позволило устроиться в цех рабочим, но в 1976 году после очередного переосвидетельствования его окончательно «списали». Этой обиды брат не мог простить до конца жизни.

Последние 30 лет жизни он возглавлял сначала заводскую ячейку совета ветеранов войны и труда, потом перешел в городской Совет. Говорят, на заводе Николай был «шумным» мужиком, потому что не мог мириться с несправедливостью и обидами, с которыми приходилось жить таким же, как он, ветеранам и инвалидам войны. В родительском доме, правда, бывал крайне редко и о войне старался не вспоминать. Только 9 Мая он надевал костюм с боевыми наградами: орденом Отечественной войны I степени, орденом Славы III степени и медалью «За отвагу».   

«Я ничего не прошу, да мне ничего не надо, – сказал на прощание Александр Петрович Герасимов. – Просто очень хочется, чтобы люди вспомнили, те, кто знал моих отца и брата, а те, кто не знал – знали, что они прожили свою жизнь не зря».  

Александр Пьянзин.   

«Известия Мордовии»