Дети блокадного Ленинграда поделились воспоминаниями с учащимися саранских школ
26.01.2012 13:44
В Мемориальном музее военного и трудового подвига 24 января состоялись мероприятия, посвященные 68-й годовщине снятия блокады Ленинграда. Продолжавшаяся две недели совместная операция войск Волховского и Ленинградского фронтов закончилась 27 января 1944 г. полным разгромом группировки фашистских войск и деблокадой города, пережившего 900 страшных дней голода и бесконечных бомбежек.
Своими личными воспоминаниями о пережитом с учащимися саранских школ поделились дети блокадного Ленинграда – Р.Я. Кондакова, К.А. Дмитриев и В.Ф. Барсуков.
Как рассказал председатель городского Совета ветеранов войны Владимир Тумпаров, Гитлер отводил городу на Неве незавидную роль. После его захвата фашисты планировали уничтожить более 3 миллионов ленинградцев, оставив на месте города маленькое поселение в 200 тыс. чел. Не имея возможности взять с ходу хорошо укрепленную цитадель на Неве, которую еще ее создатель – Петр Великий – строил как форпост, гитлеровцы 8 сентября 1941 г. замкнули кольцо окружения. Начались планомерные расстрел и бомбардировка города всеми видами вооружений, а после того, как сгорели знаменитые бадаевские склады, в Ленинграде начались перебои с продовольствием, которые очень скоро превратились в настоящий голод (в декабре 1941 - январе 1942 г. норма выдачи хлеба по карточкам достигла минимума – 125 граммов на человека в день!), ежедневно уносивший на тот свет сотни, тысячи ленинградцев.
Вспоминает Раиса Кондакова: «Когда началась война, мне было 7 лет. В октябре 41-го ввели карточную систему. Ни воды, ни тепла, ни электричества, ничего не было. Все, что было из дерева, было сожжено. Через стенку от нас жила семья маминой сестры: она с мужем, сыном, невесткой и внучкой. Все они той зимой умерли от голода… Когда стало совсем невмоготу, мама решила эвакуироваться к родственникам мужа, которые жили в Саранске. Когда в марте 42-го переехали Ладогу, умерла моя старшая сестра. Когда нас привезли в Ярославль, умерла мама, ей было 48 лет. И остались мы вдвоем с сестрой. В Саранске нас приняли хорошо, но еще долгое время я вскакивала по ночам от любого шороха, казалось, что начался очередной налет, и надо бежать в бомбоубежище».
Свою последующую жизнь Раиса Яковлевна связала с Мордовией, выучилась здесь на врача, потом по комсомольской путевке ездила на целину, вернулась и 38 лет проработала в 3-й горбольнице.
Константин Дмитриев практически все блокадное время провел у станка, работал на заводе «Русский дизель», строил моторы для танков и подводных лодок. Потом на механическом заводе в Охте, а после эвакуации – на авиазаводе в Куйбышеве. Входил в команду ПВО, на которую, кроме основной работы, возлагались обязанности по тушению зажигательных бомб. «Во время блокады, – вспоминает он, – все старались жить большими группами. Чтобы согреться, сначала сжигали мебель, потом полы, а потом собирались из двух-трех комнат в одну и жили вместе. Воду добывали из снега. Условия были просто нечеловеческие. За всю первую зиму войны я не то чтобы помыться, ни разу одежду с себя не снимал. Мы, молодые ребята, падали у станков, но меняли друг друга и работали, сколько было сил. Все 900 дней блокады город снабжал фронт всем необходимым. У своих стен мы сковали 25 гитлеровских дивизий. И кто знает, если не Ленинград, может быть, и Москва не устояла бы»?
Обращаясь к молодежи, Константин Дмитриев сказал: «Не дай вам Бог, ребята, пережить такое. Хотелось бы вам пожелать того, чтобы вы были по жизни целеустремленными, ставили перед собой задачи и решали их. Для модернизации страны нам нужны грамотные специалисты. Вы должны быть достойны памяти ваших отцов и дедов».
Своими личными воспоминаниями о пережитом с учащимися саранских школ поделились дети блокадного Ленинграда – Р.Я. Кондакова, К.А. Дмитриев и В.Ф. Барсуков.
Как рассказал председатель городского Совета ветеранов войны Владимир Тумпаров, Гитлер отводил городу на Неве незавидную роль. После его захвата фашисты планировали уничтожить более 3 миллионов ленинградцев, оставив на месте города маленькое поселение в 200 тыс. чел. Не имея возможности взять с ходу хорошо укрепленную цитадель на Неве, которую еще ее создатель – Петр Великий – строил как форпост, гитлеровцы 8 сентября 1941 г. замкнули кольцо окружения. Начались планомерные расстрел и бомбардировка города всеми видами вооружений, а после того, как сгорели знаменитые бадаевские склады, в Ленинграде начались перебои с продовольствием, которые очень скоро превратились в настоящий голод (в декабре 1941 - январе 1942 г. норма выдачи хлеба по карточкам достигла минимума – 125 граммов на человека в день!), ежедневно уносивший на тот свет сотни, тысячи ленинградцев.
Вспоминает Раиса Кондакова: «Когда началась война, мне было 7 лет. В октябре 41-го ввели карточную систему. Ни воды, ни тепла, ни электричества, ничего не было. Все, что было из дерева, было сожжено. Через стенку от нас жила семья маминой сестры: она с мужем, сыном, невесткой и внучкой. Все они той зимой умерли от голода… Когда стало совсем невмоготу, мама решила эвакуироваться к родственникам мужа, которые жили в Саранске. Когда в марте 42-го переехали Ладогу, умерла моя старшая сестра. Когда нас привезли в Ярославль, умерла мама, ей было 48 лет. И остались мы вдвоем с сестрой. В Саранске нас приняли хорошо, но еще долгое время я вскакивала по ночам от любого шороха, казалось, что начался очередной налет, и надо бежать в бомбоубежище».
Свою последующую жизнь Раиса Яковлевна связала с Мордовией, выучилась здесь на врача, потом по комсомольской путевке ездила на целину, вернулась и 38 лет проработала в 3-й горбольнице.
Константин Дмитриев практически все блокадное время провел у станка, работал на заводе «Русский дизель», строил моторы для танков и подводных лодок. Потом на механическом заводе в Охте, а после эвакуации – на авиазаводе в Куйбышеве. Входил в команду ПВО, на которую, кроме основной работы, возлагались обязанности по тушению зажигательных бомб. «Во время блокады, – вспоминает он, – все старались жить большими группами. Чтобы согреться, сначала сжигали мебель, потом полы, а потом собирались из двух-трех комнат в одну и жили вместе. Воду добывали из снега. Условия были просто нечеловеческие. За всю первую зиму войны я не то чтобы помыться, ни разу одежду с себя не снимал. Мы, молодые ребята, падали у станков, но меняли друг друга и работали, сколько было сил. Все 900 дней блокады город снабжал фронт всем необходимым. У своих стен мы сковали 25 гитлеровских дивизий. И кто знает, если не Ленинград, может быть, и Москва не устояла бы»?
Обращаясь к молодежи, Константин Дмитриев сказал: «Не дай вам Бог, ребята, пережить такое. Хотелось бы вам пожелать того, чтобы вы были по жизни целеустремленными, ставили перед собой задачи и решали их. Для модернизации страны нам нужны грамотные специалисты. Вы должны быть достойны памяти ваших отцов и дедов».
Александр ПЬЯНЗИН.
«Известия Мордовии»