Война семьи Зубанковых

С началом Великой Отечественной из Макаровки на фронт ушли сразу четверо братьев Зубанковых — Иван, Илья, Алексей, Михаил и любимая сестра Александра

Дом Ефима и Ефимьи Зубанковых, из которого на войну ушли четверо сыновей и дочь, цел и по сей день. Стоит он в Макаровке, на холме — церковь, а внизу — старенький дом. Дети в семье Зубанковых рождались каждые два года — так Бог посылал! — старшая Маня с 1903 года, а младший Мишка появился на свет в 1922-м. С началом Великой Отечественной на фронт ушли сразу пятеро Зубанковых — Иван, Илья, Алексей, Михаил и дочь Александра. О военном пути каждого из них можно снять захватывающий фильм, в котором будут и трагические эпизоды блокадного Ленинграда, и счастливые встречи в Москве, истории невероятного спасения из-под танковых гусениц и побег из плена, а еще много того, чего в книгах про войну не прочтешь… Мы узнали историю рядовых Зубанковых благодаря дочери одного из братьев — Алексея. Наталья Шароватова — преподаватель французского языка саранской гимназии № 12 — много лет по крупицам собирала сведения о жизни родных на Войне. Свое стремление воссоздать семейную летопись Зубанковых объясняет просто: «Это — мой долг, это нужно помнить».

Алексей Зубанков — классный портной блокадного Ленинграда

«Мой папа с детства проявлял недюжинный портновский талант и, хотя родился на селе, в 14 лет напросился в ученики к портному — известному тогда в Саранске мастеру Воронину. Позже женился, перевез семью в Саранск и устроился работать на Саранскую швейную фабрику, собственно, оттуда в первый же день войны ушел на фронт. Был призван на Ленинградский фронт, в войска НКВД, прошел всю блокаду Ленинграда — охранял мосты, ловил наводчиков — предателей, указывавших осветительными ракетами фашистским бомбардировщикам стратегические цели. Кроме того — всю войну шил военную форму, мастерски умел делать это, его мундиры сидели так, что любой толстяк превращался в стройнягу!

Еще отец был заядлым курильщиком — в блокадном Ленинграде менял хлебную пайку на табак и, наверное, умер бы с голоду, если бы не друг Индеров. Земляк из Саранска работал на хлебовозке, хлеб возили с вооруженной охраной, поэтому все, что он мог сделать, — ссыпать хлебные крошки с лотков в кулек и подкармливать друга-курильщика. Несмотря на то что все ужасы блокады отец испытал сполна, город этот он всю жизнь любил беззаветно. А о пережитом умудрялся рассказывать с юмором — как воровали мерзлую капусту под носом у фашистов, как вместо макарон сварили мыльные крошки…

После прорыва блокады воевал подо Львовом, победу встретил в Польше. Кстати, из Польши отец привез ценный военный трофей. В одном из брошенных домов был найден сундук, видимо, принадлежащий местному портному, полный настоящих богатств — швейная машинка „Зингер“ и невероятное количество швейной фурнитуры. После войны обычные портновские иглы были на вес золота, отец очень экономно расходовал их — трофейных игл для машинки ему хватило на всю жизнь! После войны отец закончил Техникум легкой промышленности, диплом об окончании которого подписал Алексей Косыгин».

Долгое время Алексей Зубанков работал главным конструктором Саранской швейной фабрики, его называли Мастером с большой буквы, который мог исправить любой производственный брак. Например, однажды закройщицы по ошибке выкроили полы для шинелей — с противоположным направлением ворса. Скандал — испорчены сотни шинелей, военный заказ! Алексей Ефимович придумал развести сахар-рафинад водой, а швеи наносили сладкий раствор на шинели и щетками заглаживали ворс в нужную сторону. В другой раз ему пришлось выезжать на Самарскую швейную фабрику — исправлять брак, допущенный при раскрое целой партии дорогостоящих кримпленовых пиджаков.
Умер Алексей Зубанков в 82 года от рака легких (всегда курил — одну папиросу за другой!), оставив недошитыми пять заказных костюмов…

Илью спасло церковное покрывало, а Михаила — полковое знамя

Илья Зубанков ушел на фронт 34-летним в первые дни войны. Форсировал Днепр, был ранен в лицо, чудом остался жив. Его спасла девчонка-санинструктор, которая вынесла Илью на своих хрупких плечах с поля боя, перевязала и дотащила до церкви. «Лечить, конечно, было нечем, но, по рассказам дяди Ильи, священник укрыл его церковным покрывалом с изображением креста и — боец стал поправляться на глазах! Потом — опять фронт, победу встретил в Потсдаме — охранял Потсдамскую конференцию. А спасительное церковное покрывало он всю войну носил с собой, и сейчас оно — семейная реликвия детей Ильи Зубанкова…».

Самый младший брат Михаил с 1940-го года служил в действующей армии, на фронт попал в 42-м. В одном из боев был засыпан в окопе, при этом пытался спрятать полковое знамя — обмотался им, как коконом. Возможно, это и спасло ему жизнь, когда немецкие танки утюжили поле боя — чтоб живых наверняка не осталось…

Выбравшись из окопа, попал в плен, но — бежал! Как и все бывшие пленные, Михаил до дна выхлебал чашу недоверия, был досрочно мобилизован и отправлен на вредное производство в Подольск. Вернувшись с войны в Саранск, закончил Йошкар-олинский финансовый институт, работал экономистом в городском отделе по землеустройству, был весьма уважаемым человеком.

Александра — охраняла небо Москвы с пулеметом!

Александра Зубанкова — баба Саня, как ласково называет ее Наталья Алексеевна, живет в Саранске по сей день. В этом году отметит 90-летний юбилей, удивительно бодра для своего преклонного возраста, только зрение подводит… Зато — светлая голова, удивительная память, события военных лет пересказывает, как будто это было вчера. «На войну я попала в сентябре 43-го года 22-летней девчонкой. Привезли нас в Москву, вначале, как положено, баня, потом выдали обмундирование — мне все подошло! Потом распределили по взводам, нас, трех подруг из Макаровки, — вместе. Прошли курсы зенитчиц и охраняли небо Москвы от налетов фашистской авиации в стратегически важном районе завода „Нефтегаз“ — на шоссе Энтузиастов. Как охраняли? Дежурили круглосуточно, меняясь, на крышах высотных зданий, с пулеметами, меня, кстати, раньше всех аттестовали — я в цель хорошо попадала! Был случай — чуть американский самолет не подбили, который очень высоко летел, опознавательных знаков видно не было, хорошо зрение у меня тогда отличное было — в бинокль с 6-кратным увеличением разглядела-таки союзников, не стали их сбивать.

Жили мы на территории завода на хоздворе в одной комнате — мужчины-зенитчики, а через стенку — девчата. Честно скажу, романтических отношений у нас с соседями по службе не было…». Однако однажды девчонки-зенитчицы все же забыли о скромности — 9 мая 1945 года! Радио, которое находилось в комнате мужчин, почему-то включилось раньше обычного — чуть светало, и голос Левитана сообщил «о безаговорочной капитуляции». Не помня себя, прямо в ночных сорочках, зенитчицы кинулись в мужскую комнату — расселись по кроватям, слушали, затаив дыхание, а потом смеялись и плакали: «Победа!».

Еще одно яркое впечатление — когда брат Алексей в 43-м нашел Александру в военной Москве, будучи проездом из Ленинграда, где только что прорвали блокаду. «Мы с Лешей переписывались, он с самого начала войны был в Ленинграде, всю блокаду пережил, а потом его отпустили в отпуск, в Саранск. И он нашел меня в Москве! Помню, кричит по громкой связи начальник нашего взвода: „Кто в женской комнате есть?“. „Зубанкова“ — отвечаю. „К тебе брат приехал!“. Представляете, что это для меня значило?». Рассказывая о трогательной встрече, баба Саня не может сдержать слез: «Я его на проходной встретила, в нашу столовую отвела, уж тарелка супа для брата нашлась. А он худющий…».

Домой в Мордовию Александра Зубанкова вернулась в конце июля 1945-го. Почему с задержкой? «Так в нашей дивизии подсобное хозяйство было — картошку сажали, разные овощи. Война хоть и кончилась, а за огородом ухаживать кому-то надо было… Пока урожай не убрали — домой не отпустили». После войны баба Саня работала в пожарной части — вначале рядовым пожарным, а потом диспетчером — общий стаж 40 лет с гаком!

Иван Зубанков — на стеле в Риге и в Саранске

Иван ушел на фронт первым из Зубанковых, воевал, был ранен, лечился в госпитале в Ленинграде, награжден орденом, снова отправился на фронт и погиб в боях под Ригой. Жене прислали похоронку, она от страшного известия упала в обморок — на руках остались четверо детей… Но настоящую правду о гибели Ивана семья узнала многие годы спустя. В 70-х годах латвийские следопыты обнаружили захоронение советских воинов, в числе которых оказались останки рядового Ивана Зубанкова, уроженца Мордовии. Жена Ивана и братья ездили под Ригу на открытие памятника, видели имя родного человека на стеле… Теперь память об Иване Зубанкове увековечена и на мемориальной стеле на Советской площади Саранска.

P.S. В преддверии грядущего Дня Победы мы решили привезти бабу Саню на Советскую площадь и показать ту самую стелу, где золотыми буквами выбито имя ее брата Ивана. Они расстались 58 лет назад, но теперь он вновь на мордовской земле! Родные люди должны встретиться — даже таким виртуальным образом… На наше предложение Александра Ефимовна откликнулась моментально, собралась быстро, по-солдатски. Жаль, почти полное отсутствие зрения не позволило пожилой женщине увидеть имя брата, но она его почувствовала: «Наташа, — обратилась к племяннице, — ты моей рукой проведи по буквам, где Ванино имя». Бережно положила букет на гранитную плиту. Маленькая, слабая женщина — одна из миллионов, когда-то героически, не раздумывая, вставших на защиту своей страны. Мы помним о вас!

«Вечерний Саранск»