«Самая большая удача в моей жизни — это семья»

В понедельник, 7 июня, состоялось одно из ключевых кадровых назначений в структуре государственных органов власти республики. На 23-й сессии законодательного органа власти республики на пост Председателя Госсобрания РМ тайным голосованием избран Валентин Конаков. Очень показателен факт, что за кандидатуру, рекомендованную Президиумом Генсовета партии «ЕДИНАЯ РОССИЯ», проголосовали представители всех политических партий, представленных в парламенте Мордовии.

В числе особых заслуг Валентина Конакова депутаты-единороссы, выступившие в поддержку своего кандидата и руководителя фракции, отметили его большой вклад в созидательный процесс и взаимодействие всех ветвей власти, всех общественных сил под лозунгом «Согласие. Порядок. Созидание», а также такие ценные качества, как порядочность и интеллигентность.

Всецело поддержали избрание Валентина Конакова на пост Председателя и депутаты от КПРФ, высоко оценившие его доброжелательность и коммуникабельность. И, что особенно важно для политика такого уровня, — умение слушать и слышать людей с разными точками зрения.

С избранием на новый, ответственный пост Валентина Конакова поздравил Глава Республики Николай Меркушкин, пожелавший новому руководителю парламента сохранить конструктивный и деловой настрой в работе мордовского парламента.

Сегодня мы публикуем воспоминания В.В.Конакова, сына офицера, погибшего на фронте, о его военном детстве.

Фронтовые дороги лейтенанта Конакова

Прошло шестьдесят пять лет c момента окончания войны. Мало осталось от того периода людей, но многое осталось в памяти и трагичного, и доброго. Мы по-разному жили в военные и послевоенные годы. Всем нам было отведено испытать то, что сегодня трудно представить детям и подросткам наших дней.

Я родился в 1939 году в с.Кулясово Атяшевского района в нашей Мордовии. И чтобы понять, как жили дети в войну, необходимо, прежде всего, охарактеризовать семейную среду ребенка. Война своей бедой сравняла всех, но даже на этом фоне многим было ещё хуже и, в первую очередь, детям погибших родителей.

Моего отца призвали в армию в 1939 году, когда мне было от роду несколько месяцев. Был призван он в авиацию и, по утверждению моей матери, участвовал в войне с Финляндией. Великую Отечественную встретил в г.Малоритта в Западной Белоруссии. Воинская часть, где он служил, располагалась в нескольких километрах от Бреста и была атакована фашистами (немцами) в первые же часы войны. Судя по тому, что впоследствии все годы войны отец был в составе пехоты, авиационная часть, в которой он служил, видимо, погибла в начале войны.

В дальнейшем дорогами войны, госпиталей он прошёл почти всю войну. В Сталинграде в составе 57-й армии гвардии лейтенант Конаков Василий Кузьмич, мой отец, командовал стрелковой ротой, погиб он 8 марта 1945 года в Венгрии в боях в районе озера Балатон. На его могиле в Венгрии до сих пор сохранился памятник.

Зачем об этом я говорю? Да потому, что наша семья в годы войны и после жила под моральной защитой памяти отца. Многие из нашего села были в составе пехотных частей, большинство погибли, не многие вернулись с тяжелыми ранениями — инвалидами. Только единицы — живыми. Известия с фронта приходили не только в письмах через почту, но и через военкоматы, которые в свою очередь доводили информацию до селян. И они становились известными всему селу.

Извещения о гибели (похоронки) на рядовой и сержантский состав разносили, как правило, почтальоны, а на офицеров — сотрудники военкоматов.

Наш дом находился на краю села со стороны станции, где располагались и военкомат, и почта. Поэтому вести трагические и радостные мы узнавали первыми. Радовались письмам от живых, плакало село по погибшим. Уж слишком массовым было горе. Утверждение, что с нетерпением ждали почтальонов, неверно. Их боялись, потому что в большинстве приносили они похоронки, справки о без вести пропавших. Трудно, невозможно представить состояние почтальона, который приносит известие в семью о гибели.

Мы, дети погибших родителей, в полной мере испытали трагедию этих потерь на себе.

Я не знаю, можно ли поверить, что ребенок в четырехлетнем возрасте может запомнить то или иное событие. По себе знаю — может.

Шинель отца

У нас в селе в 1943 году разместили на долечивание раненых солдат, из которых формировались части для отправки на фронт. Я не могу утверждать, сколько именно было размещено у нас в селе, но сам, прослужив в армии три года, догадываюсь, что не меньше роты, по той простой причине, что у нас в доме жили старшина роты и ещё человек семь солдат. Оказалось, что они все были пехотинцы-сталинградцы, а когда узнали, что мой отец был в Сталинграде командиром роты, всё их уважение «выплеснулось» на меня и нашу семью. У меня сохранилось такое впечатление, что я некоторое время был в окружении людей, которые носили меня на руках и чувствовали во мне частичку своих семей. По особенному к ним относилась и наша семья. Дед мой, Конаков Кузьма Иванович, в то время был путевым обходчиком на железной дороге и был тоже на военном положении. В своё время прошёл он и Японскую, Первую мировую и Гражданскую войны, поэтому в делах солдатских знал толк. Он был единственным грамотным в семье, и все письма, информацию от отца получал он. К нему было какое-то особое почтение солдат, тем более, что из писем отца знал, что происходило под Сталинградом, и в наших постояльцах, мне кажется, видел и воспринимал умом и сердцем солдат из Сталинградской роты моего отца.

Прошло какое-то время, погрузили их на станции Атяшево в эшелон, но связь не оборвалась. Я точно знаю, что старшина писал с фронта, видимо, пока был жив, письма деду.

В том же 43-м году неожиданно приехал в сопровождении ординарца отец. Его пребывание я помню смутно, сохранился лишь эпизод, когда он нёс меня на руках на станцию, где его ждала штабная дрезина, а его эшелон ушёл раньше. Скорее всего, в ушедшем эшелоне был его батальон, который формировался, в том числе и у нас, и в соседних к станции Атяшево селах.

Отец остался в памяти, кроме названной встречи, только на фотографиях довоенной службы и снимках 1944 года из Югославии.

Похоронка отца убила деда

В семье теплилась надежда в связи с тем, что война явно шла к концу и наш отец останется живым. Помню страшный день — известие о гибели отца. Мою мать вызвали в военкомат, где ей вручили известие, что её муж гвардии капитан Конаков Василий Кузьмич был ранен и умер от ран 8 марта 1945 года. Помню, мать пришла домой, опустилась рядом со мной. Я был чем-то очень болен, то ли ангиной, то ли чем-то другим, лежал с высокой температурой. Сквозь рыдания матушка мне сказала, что отец погиб. На руках у неё было извещение, содержание которого не могли прочесть никто в семье, кроме дедушки. И мать, и бабушка, не говоря обо мне, читать не умели. Дедушке передали, что видели плачущую мать. Он прибежал домой, прочитал известие и упал у нас на глазах в брезентовом плаще, с тяжелым путевым молотком, набором сигнальных флажков и петард, двухметрового роста мужчина, и больше не встал на ноги. Умер через полгода после известия о гибели сына.

Дед так трагично воспринял гибель отца ещё и потому, что растил сына без матери. Моя родная бабушка, т.е мать отца, умерла, когда отцу было всего два года. До моего рождения они жили вдвоём, чем удивляли всё село. Жили совестливо на виду у всех, тем и заслужили искреннее уважение у селян. Отец получил приличное по тем временам образование на уровне техникума, в армию ушёл с должности заведующего типографией Атяшевской районной газеты «За коммунизм».

Уход за короткий промежуток времени из семьи двух мужиков: деда и отца, был для нас катастрофой. Остались мы втроём: больная бабушка, инвалид (в нашу семью она попала в связи с моим рождением), неграмотная мать — колхозница и шестилетний я. Судите сами, что за обстановка сложилась в семье.

Спасла корова-кормилица

На селе семья в то время без мужика, главы семьи, не только бедствовала, была на грани гибели. Кроме того, у нас пала кормилица — корова. Когда мать увидела, что корова погибает и не от болезни, а старается проглотить тряпку (что говорить о людях, погибали от голода и животные) и поняла, что помочь ей нельзя, в панике побежала к соседям. На счастье, каким-то образом в селе нашёлся ветфельдшер (он работал в птицесовхозе «Сараст»). С соседом стариком под наблюдением фельдшера зарезали нашу корову. Что делать дальше? Он написал справку, что корова была не больна, но мясо на рынке продать было большой проблемой, оно там появлялось очень редко, но это обычно регулировалось руками «крутых» людей. Кроме того, ходили разные слухи о природе продаваемого мяса. Ведь люди погибали от голода. Посоветовали матери обратиться в свое родовое село Атяшево, где сохранился небольшой колбасный цех, но который не принимал заказы от населения. Не знаю, как выплакала и эту беду мать, но колхоз выделил лошадку для перевозки туши, а колбасники сделали колбасу.

Мы потом с матерью бегали с колбасой к проходящим через станцию воинским эшелонам, а милиционер на станции страховал нас. Покупатели задавали один и тот же вопрос: а из чего колбаса? Отвечал всегда наш защитник, что эта колбаса из нормальной говядины, а продаёт её из безысходной нужды жена недавно погибшего гвардии капитана. Я не помню ни имени, ни фамилии нашего защитника. Только в детской памяти сохранилось, что он был одет в темно-синюю шинель, на боку у него была шашка. Видимо, он был знаком с дедом и через него кое-что знал о нашей семье и, скорее всего, сам был из фронтовиков.

Нам удалось таким образом скопить небольшую сумму и купить корову.

Дети войны взрослели очень рано. В 12-13 лет с ними уже считались, и ценились они наравне с основными работниками — женщинами. На селе ребята были одними из главных: плугари, учетчики, работали на лесозаготовках, на поле, работали на лошадях, кормили скот. Работали, как правило, в составе женских бригад. Женщины жалели их и помогали им как могли. Ребят уважали искренне, а те, в свою очередь, отвечали им большой взаимностью. Я не знаю по опыту села из военной, да и послевоенной поры, чтобы эти, настоящие дети войны, работники войны допустили какой-то безобразный поступок.

Люди были очень рады Победе

Май 1945, вернее день известия о завершении войны, запомнился мне как событие, принёсшее большое облегчение. Конечно, это передалось через реакцию семьи, селян. Село потеряло почти всех взрослых мужчин. На войну были призваны и родившиеся в 1926г. (15 лет в начале войны), и даже родившиеся в 1927 году (соответственно, к началу войны — 14-летние). Здесь уже появилась угроза потери не только отцов, мужей, братьев, но и их детей. Поэтому люди были Победе очень рады.

О Победе сообщение пришло из сельского Совета. Принесли красный флаг, который нужно было укрепить на видном месте дома. У нас и все соседи плакали: и от радости, и от горя, а через несколько дней из военкомата принесли ордена и медали отца, чем окончательно подтвердили его гибель.

В 1946 году я пошёл в школу. Мы были детьми, родившимися до военного периода, нас было много, и в сравнительно небольшом селе Кулясово в первый класс пришли две группы.

Мы были разных возрастов. В войну, видимо, было не до школьного обучения, поэтому многие были старше нас по возрасту на 3-4 года, а то и более. Обычно их обучение завершалось четырьмя классами. Тогда это считалось нормой.

Большинство пришли босыми. Я был среди обутых — у меня были лапти, их умела плести моя бабушка. Школу того времени трудно представить и описать. Ничего нет — ни бумаги, ни учебников, ни карандашей. Дети — голодные, школа — холодная, но схема урока соблюдалась. Выходит к доске ученик, и вдруг из носа у него кровь, и он падает. Голодный обморок. И так все годы обучения в начальной школе.

Наша школа располагалась в бывшей церкви, которую разрушили в 30-е годы, переделав в здание Кулясовской начальной, а затем семилетней школы. Перестройка шла, видимо, так ускоренно, что на стенах сохранились лики святых, а они всегда выглядят сурово, тем более, когда ты оставлен после уроков в тёмном классе в порядке наказания. Мы все очень боялись оставаться один на один с ними, и в какой-то мере эта боязнь принуждала более внимательно слушать уроки.

Школа была расположена в середине села, и обычно мы со своим соседом шли в школу, обходя семьи своих друзей. Сейчас толком уже не помню, но это было похоже на поручение нам, потому что каждый день многие не приходили на занятия по разным причинам, а нужно было учителям знать причину. Основных причин было две — или не в чем идти, или голодали.

Заходим в дом, на печи лежит в холодной избе наш друг, школьник, рядом мать, красивая лицом, без единой морщинки, только с желтизной кожи. Понятно, голодают, опухли. Мы к учителям, те бегут или в сельсовет, или в правление колхоза, но меры обычно какие-то принимались. Я не скажу, что было у всех так, но голодали многие.

Подвиг председателя

После завершения семи классов моя мать категорически потребовала завершить моё обучение и начать работать в колхозе, хотя мы уже, наверное, с пятого класса весь каникулярный период работали. Это было обоснованное требование уставшей до нельзя матери. Она за время военных лет и послевоенных, очень голодных, выложилась на своем трудовом фронте сполна. Её уважали. Награждена одна из первых в республике в 1947 году медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», для чего специально приглашена была в Саранск для вручения награды. Такое событие в то время было неслыханным в селе по значению и торжеству.

Учителя уговорили её ещё немного потерпеть, и мне удалось получить среднее образование.

Не могу не назвать один из эпизодов сельской жизни военного времени, который стал для колхозного голодающего села святым. Люди того периода все беды связывали с войной, но, оказывается, многое зависело и от поведения тылового начальства. На селе таковыми были председатели колхозов. За период войны с 1941 по 1945 гг. у нас почему-то в колхозе очень часто менялись председатели. Ими последовательно были: Тюргашкин М.Г., Павленко М.Г., Гуркин Ш.С., Адушкин П.Е., Устимов В.С. Все они оставили в памяти селян добрый след. Но один из председателей нашего колхоза «Од Эрямо» в 1945 году, видимо, это был Устимов Василий Степанович, сдал причитавшуюся часть продукции на нужды фронта, заложил семенной фонд, а остальное распределил голодающим колхозникам. Что он, пожилой человек, не знал, чем это закончится? Конечно, знал. Его арестовали, а на допросе, почему в условиях военного времени он допустил такой неслыханный поступок, ответил: «Лучше пусть меня накажет власть, чем держать ответ перед фронтовиками, почему не уберёг их семьи».

Его отпустили. Отпустили потому, что на дворе был уже победный год, хотя сдача продукции сверх нормы властями поощрялась, но она в большей степени для местных начальников являлась карьерной лазейкой. Волнений по поводу судьбы спасителя-председателя было много, пока с ним разбирались. Но благодарная память о поступке председателя у селян долго сохранялась. Женщины нашего села вначале скрытно, потом открыто многие годы ходили его навещать и благодарить.

Я убежден, что в такой обстановке мы, дети военного времени, выжили только потому, что на селе были колхозы и была Советская власть. Ощущение общей большой колхозной семьи, её хоть небольшая, но помощь сглаживала и горе, и вселяла надежду. Решением колхоза поддерживали бедствующие семьи, хоронили и женили селян, поддерживали молодых в лучших начинаниях, например, в учёбе. Такую же поддержку получил от колхозного сообщества и я, и много лет чувствовал ответственность перед коллективом села. Советская власть также не забыла, что мой отец погиб, во время учёбы в техническом училище я был на полном государственном обеспечении, во время моей службы в армии матери выплачивали пенсию.

Остальное время до нынешних дней пытался быть достойным отца и деда.

Всю жизнь судьёй моих поступков была моя мать Конакова Екатерина Дмитриевна и другие женщины-вдовы. Я согласен с мнением многих и совершенно убеждён, что нет ещё должной оценки женщинам войны, которые, пройдя адские испытания, своим трудом обеспечили Победу, сохранили и подняли нас, детей войны, на ноги.

В социальном плане остался советским ребёнком. Получил образование, учёные степени и звания, появились высокие должности и награды.

Много раз избирался и работал деканом инженерного факультета, назначался проректором Мордовского госуниверситета, избирался и работал директором Агропромышленного института МГУ им.Н.П.Огарёва.

Дети военного времени оказались востребованными и в новые, постсоветские времена. Я в 1993 году был назначен Указом Президента РФ его Полномочным представителем в Республике Мордовия. Работал заместителем Председателя Правительства Республики Мордовия, избран депутатом Госсобрания РМ и избирался секретарём Мордовского регионального совета политической партии «ЕДИНАЯ РОССИЯ».

Если спросите, какая самая большая удача в моей жизни, то скажу искренне — это семья. Нам с женой Конаковой Жоржеттой Александровной, профессором кафедры педагогики университета, с которой уже вместе 48 лет, удалось создать и сохранить семью. У нас двое детей. Они оба кандидаты наук, растут трое внуков и внучка.