Чтобы помнили

Видимо, мой собеседник был изначально настроен на шутливый лад. Когда я спросил о его фронтовой специализации, то он не раздумывая, ответил:"Диверсант!«. Поймав мой недоуменный взгляд (согласитесь, что это слово у нас употребляют все больше в негативном плане, это у них, у немцев — диверсанты, как и шпионы — только иностранные, а если наши, то — разведчики), Гирин рассмеялся: «Если вам не нравится это слово, назовем по — другому: сапер, военный инженер. Хотя мне приходилось не только разминировать минные поля для наших войск, строить переправы через реки, или наблюдательные пункты, прокладывать дороги, но и взрывать укрепления противника, мосты, по которым двигались фашисты, пускать эшелоны под откос, заниматься другой диверсионной работой в тылу врага. Так что без диверсантов, как и без саперов, на войне не обойтись. Мы — особая каста». Представителю этой особой касты мы посвящаем очередной рассказ под рубрикой «Чтобы помнили».

Будем знакомы: Николай Акимович Гирин, диверсант, сапер, человек, легко обращавшийся с любым взрывным устройством того времени. Сколько врагов он отправил на тот свет? Сотни, тысячи?.. Да кто же считал! А сколько спас наших бойцов?!

А родился будущий герой в Саранске. Жил на Республиканской улице. Номер школы, в которой он учился и закончил 9 классов уже не помнит за давностью лет. Но говорит, что прежде невдалеке стояла церковь. Значит, это была школа № 9 либо № 15. А вот день начала войны он помнит прекрасно. Ему тогда было 16 лет. Школьные каникулы в разгаре. И ребятишки от нечего делать отправились разжиться зеленым горохом на колхозное поле одного из пригородных хозяйств. Возвращаются назад, а на родных лица нет —война!

В школу в тот год Николай уже не вернулся, не то время. Устроился работать на завод № 583 (ныне механический). Там как раз от предприятия посылали в Пензу на велосипедный завод учиться специальности. В родном городе тогда рабочих специалистов не готовили из-за нехватки наставников: их в большинстве своем на фронт забирали, на заводе осталась одна молодежь, юноши и девушки после неоконченной школы. И на слесаря-инструментальщика он обучился в соседнем городе. Обычно подобная учеба длилась 3 месяца, но Николай смог освоить профессию за полтора. Ученик он был способный, да и наставник оказался мастером высокого разряда. На родном заводе его направили в шестой цех. Следует сказать, что местные работники пользовались бронью и он мог не попасть на войну, но молодежь той эпохи отличалось высоким патриотизмом, чувством долга. Он сам напросился. Призвали его в августе 1942 года, направили в Московское военно-инженерное училище. Проучившись 1,5 года, и получив звание младшего лейтенанта, был направлен на II Украинский фронт.

Гирин стал командиром саперного взвода в 273 гвардейском полку. Тут надо остановиться отдельно, потому что саперный взвод в составе полка — подразделение особенное. Можно сказать, даже обособленное. Это как анклав — государство в государстве, со своими законами и задачами. Задачи разноплановые: минировать, разминировать, взрывать, строить. Делать, все, что обеспечивает продвижение полка вперед. Во взводе 30 человек, здесь свой писарь, своя кухня. Чаще всего, саперный взвод работает, когда весь полк отдыхает. Если полк в обороне, то солдаты из саперного взвода под покровом ночи выходят на разведку, проверяют заградительные участки противника, обнаруживают минные поля и делают проходы через них для наших войск, обычно шириной 5 метров. Этого чаще всего достаточно для продвижения полка. На всей этой территории разминируют мины. Найти место прохода не всегда бывает просто. Выгоднее всего делать проходы на месте стыка двух дивизий. Мины обычно ставятся в шахматном порядке, об этом надо помнить. Нередко за одни минным полем может располагаться следующее. Одно их них начинено противотанковыми минами, другое противопехотными. И у всех значительная убойная сила.

-А вот в атаку с пехотой мы не ходили, — говорит Николай Акимович.-Да, я давал своих ребят и в наступление, но только со строго специальной целью — разминировать минные поля, если вдруг они встретятся на пути. Но не в коем случае не разрешал использовать саперов как «пушечное мясо». Если бы взяли не моего согласия, возник бы скандал. Сапер — это очень «дорогая» штука. Его долго приходится обучать. Всем известна поговорка «сапер ошибается всего один раз». В том случае, коли он ошибся — большой минус работе командира взвода. Это значит, что он недосмотрел, не доучил. А ведь приходили служить люди совершенно неграмотные в этом плане. Вот я их и тренировал, натаскивал, бегал с ними по оврагам, буеракам, учил минировать, разминировать. Вначале подготовка шла с учебными минами, а потом и с боевыми. Так ковались специалисты. Как сейчас говорят, это штучный товар. И не гоже их пускать под пули.

Да, сапер ошибается лишь раз, это всем понятно, и мне дилетанту, тоже. А случалось такое с экстра-прима-люкс-специалистами, прошедшими огонь и воду? По словам Гирина, и таких случаев предостаточно. Он вспоминает, как взорвался начальник инженерной службы соседнего с ними полка. Вполне грамотный офицер, ас своего дела, а вот «нашлась и на старуху проруха». Он сидел на повозке, груженной минами, взял одну из них, вставил детонатор и протянул солдату: «Иди, ставь, закладывай. Покажи чему ты научился». В повозке лежало сорок (!) мин, взрыв был мощнейший. Лошадей разорвало в клочья, а сколько солдат полегло?! С Николаем Акимовичем также был случай, который мог бы закончиться печально, но Бог миловал. Однажды в 1944 году, на Украине расчищали минное поле, которое начинили минами наши же саперы в свое время при отступлении. Ребят было мало, и командир сам помогал ребятам готовить полигон. Он вспоминает, как нашел мину и, зная, где детонатор, потянул его. Но он не вышел, видимо разбух от времени и лежания в земле. Гирин дернул еще раз, и... отвалилась чека, а рука все продолжала держать за шток. Он понимал, что отбросить не успеет, взрыв последует мгновенно. Хорошо, что находящийся поблизости сержант, заметил, как его командир сделался белым как мел. Он подбежал, подцепил ножницами и со скрипом вытащил весь взрыватель. Гирин свидетельствует, что после этого, у него на голове значительно прибавилось седых волос. В этом случае вытаскивать детонатор было совсем не обязательно. Достаточно было толовую (либо тротиловую) шашку положить на мину и отбежать на определенное расстояние. Так обычно и поступали.

— В августе 1944-го, когда войска II-го Украинского фронта успешно продвигались на запад, держа курс на Болгарию, Румынию и т.д., нашу дивизию собрали и перебросили на I Белорусский фронт под Брест,- рассказывает ветеран.- Наши войска вошли в Польшу, заняли оборону на Висле. На тот момент Советская армия захватывала крупные плацдармы врага, и война давно уже перешла из оборонительной в освободительную. Наш саперный взвод занимался своими обычными делами. Мы делали траншеи, блиндажи, создавали боевые точки, из которых было удобно вести огонь по противнику, строили мосты, взамен тех, что отступающие немцы рушили за собой. Причем мосты или мало-мальски пригодную переправу иной раз приходилось создавать в совершенно непроходимых местах. Например, при выходе из Корсунь-Шевченковского окружения переправой послужила узкая полоса через болото, которую наскоро соорудили саперы. Мы ее назвали дефиле. Через нее прошел весь полк, проехала техника. Но мы не забывали и про диверсионную работу. Часто поступали задания взорвать водокачку врага, склад боеприпасов, железнодорожный мост, чтобы отрезать врагу возможность для отступления. Мы выбирали объект по топографической карте (причем к нашим услугам были не только наши карты, но и вражеские тоже), четко просчитывали, как можно приблизиться к желаемому объекту, оставаясь незамеченным. Ведь ночью немцы часто пускали ракеты, освещая свою территорию, проверяя: не лезут ли лазутчики? И я помнил, что со мной пойдут еще несколько человек, которые понесут по 10 кг взрывчатки, и за которых я несу полную ответственность. Это ведь только в кино (речь идет о фильмах «Диверсант» и «Диверсант. Конец войны» с покойным Владиславом Галкиным в главной роли) солдаты диверсии осуществляли втроем. Это физически невозможно. И потом, уже после диверсии, парни отправлялись неизвестно куда и делали, что хотели в тылу у противника (опять камень в сторону названных фильмов). Это неправда. После выполнения задания бойцы обязаны вернуться в свою часть, а не играть в приключения со смертью. Немцы иногда бросали до батальона солдат, чтобы найти диверсантов.

Из самых значительных операций проведенных с его участием, Гирин выделяет две. Это когда пустил под откос вражеский эшелон на мосту через реку Прут и борьбу на улицах Берлина. В первом случае эшелон содержал 10 вагонов, наполненных техникой, боеприпасами, живой силой противника. Враги намеревались прорвать нашу оборону Кишинева и участка правостороннего Днестра. Сколько бы наших солдат полегло, не случись этого? Но мост через Прут был заминирован, взрывом было вырвано из него три пролета и вражеским намереньям не суждено было сбыться. За это Гирин удостоился очередного ордена. А в Берлине приходилось выгонять немцев из столичного метро. Они прятались там и по туннелям старались зайти в тыл наших войск, чтобы напасть внезапно. Часть этого метро было залито водой, многие станции заминированы. Причем в этих случаях гибли не только наши бойцы, но и местные жители, которые использовали метро как бомбоубежище. Даже, когда Берлин был сдан, Германия подписала акт о безоговорочной капитуляции, прозвучали первые залпы Победы, работы у Гирина и его сослуживцев не убавилось. Многие городские помещения таили опасность, большая часть из них была заминирована. Николай Акимович и на руинах рейхстага не успел расписаться — было некогда, ждали дела, от которых зависели жизни людей.

После окончания войны Николай Акимович пробыл в Германии еще 1,5 года. Служил в Шверине, в Штральзунде. На одном объекте был найден огромный арсенал самого различного оружия, разных марок стран-изготовителей. Судя по всему, все это свозилось с самых разных концов. Это оружие подлежало уничтожению. Гирин уверяет, что это был еще тот костер!

В конце нашей беседы я задал фронтовику вопрос относительно недавних взрывов в московском метро, болью отозвавшихся в сердцах россиян. Кто они, эти шахидки, тоже диверсантки?

— То, что они сделали, это, естественно, диверсия,- подумав, говорит ветеран. — Только понимаете, на войне совершив свое дело, диверсант остается жив или, по крайней мере, очень стремится к этому. А здесь- камикадзе, поступают по воле Аллаха, заранее зная что погибнут. Эти одурманенные люди зачастую сами и не взрывают, они являются перевозчиками «пояса шахида», взрывом которого управляют другие люди. Это ни диверсанты, это черт знает что такое!

И смешивать террористов с диверсантами не стоит. Фронтовые диверсанты никогда не взрывали местных жителей, они уничтожали боевые объекты врага, того, который напал на их Родину.

Семен МИХАЙЛЕВИЧ

РИА «Инфо-РМ»