Наш земляк Борис Мужецкий помог увековечить память Георгия Жукова

Стремительно проходя по полигону общевойсковых учений с применением атомной бомбы 1954 года, знаменитый маршал, четырежды Герой Советского Союза Георгий Константинович Жуков едва ли обратил внимание на одного из курсантов Чкаловского зенитно-артиллерийского училища — Бориса Мужецкого. Пройдет 35 лет — и благодаря тому самому курсанту, нашему земляку Борису Михайловичу, на здании штаба Уральского военного округа (которым 5 лет командовал Жуков) появится едва ли не первая в стране мемориальная доска, увековечившая память о великом полководце.

Он не мог не стать офицером. Счастливый ребенок счастливых родителей, Борис Мужецкий родился в легендарном городе фортов — Кронштадте, в семье военного моряка. В доме его отца — бравого старшины Балтийского флота Михаила Федоровича — запросто бывал цвет Красной Армии: достаточно сказать, что в числе друзей Мужецкого-старшего был капитан III ранга Александр Маринеско — в будущем самый удачливый советский подводник времен Великой Отечественной!

Он не мог не надеть мундира — для того, чтобы защищать мир. Всего в пять лет Боря Мужецкий потерял обоих родителей: его семью разрушила Вторая мировая война.

— В марте 1941 года отец был направлен на строительство оборонительных сооружений в Ригу, — рассказывает Борис Михайлович. — В мае вместе со мной и моей сестрой Галей к папе приехала наша мама, Дарья Евдокимовна. Там, в Прибалтике, и застала нас война. Семьи военнослужащих эвакуировали в Ленинград, но по дороге в тыл наш эшелон разбомбили немцы. Мама с сестрой погибли. А меня нашел родной дядя по матери, Вячеслав Тимофеевич Беликов. Он забрал меня с собою в Кронштадт и растил до 1944 года. Вячеслав Беликов заменил Борису отца: в ноябре 1941 года в боевом походе Мужецкий-старший пропал без вести.

— Если бы не дядя, я бы погиб от голода в блокадном Ленинграде, — говорит Борис Михайлович. — Он был моим героем: Вячеслав Тимофеевич служил на линкоре «Марат». Если бы не его пушки и другие батареи Кронштадта, от Ленинграда не осталось бы камня на камне. Время было тяжелое. Но, несмотря на то, что взрослые, да и подростки, работали допоздна, вокруг я не замечал ни чувства подавленности, ни уныния. Мы верили в то, что победим...

После снятия блокады Ленинграда дядя отвез Бориса в тыл — к родной тете в Курскую область. Окончив школу, в 1954 году Борис поступил в Чкаловское зенитно-артиллерийское училище. Сын военного моряка, племянник боевого офицера не мог выбрать другого пути...

— На первом же курсе училища я стал участником общевойсковых учений с применением атомной бомбы, — вспоминает Борис Мужецкий.

Целых два месяца, с мая по август 1954-го, Борис и другие курсанты копали укрытия для участников учений — всего войсками на полигоне было вырыто более 380 км траншей, построено более 500 блиндажей! За два до взрыва атомной бомбы Мужецкий увидел Жукова. Запросто, в обычной гимнастерке, вместе с командующими войсками стран Варшавского договора и высшими военными чинами СССР Георгий Константинович обходил полигон.

— Мы снова копали, — рассказывает Борис Михайлович. — Метрах в 20 от нас решительным, широким шагом и прошел Жуков. Он с ходу перепрыгнул ровик метровой ширины. А вот некоторые генералы с брюшком в ровик попадали. После этого Жуков ввел в войсках так называемый «индийский час» (во время визита в Индию маршал заметил, что «заморский» офицерский состав регулярно занимался спортом). Шесть дней в неделю в частях проводили часовые занятия по строевой и стрелковой подготовке среди офицеров — независимо от должности и возраста. Мы видели, как каждое утро генералы делали зарядку, подтягивались на турниках.

10 августа 1954 года на полигоне у поселка Тоцкое были собраны 45 тыс. военнослужащих, 600 танков и самоходок, 500 орудий и минометов, 600 бронетранспортеров, 320 самолетов, 6 тыс. тягачей и автомобилей. Темой учений стал прорыв подготовленной тактической обороны противника с применением атомного оружия. Бомбу мощностью 40 кт, испытанную на Семипалатинском полигоне в 1951 году, сбросили с высоты 8 километров над полигоном сухопутных войск в Оренбургской области. В 9 часов 34 минуты она взорвалась на высоте 350 м от поверхности земли.

— За 10 минут до взрыва по сигналу «атомная тревога» мы заняли места в укрытиях (в 25 км от места взрыва), — вспоминает Мужецкий. — А потом услышали словно отдаленный грохот грома. Через час после атомной бомбардировки я вышел из блиндажа. Стояла страшная тишина. Воздух и земля были раскалены. Кругом пожухла трава. Столетний лес в эпицентре взрыва словно скосило косой. На расстоянии полутора км от эпицентра отрывало башни у танков!В районе взрыва были построены траншеи различных профилей и видов: открытые и перекрытые, побеленные известью и укрепленные. Открытые обуглились и деформировались с 80 до 7-8 см, укрепленные и побеленные остались почти целыми. Укрепленные, но не побеленные, — выгорели. Перекрытые завалились. Дзоты и блиндажи с хорошими накатниками были целыми, но немного обгоревшими сверху. Танки и пушки до километра от эпицентра были искорежены и оплавлены, грузовики сгорели...

За плечами Бориса Мужецкого — 10 лет («И 20 дней», — шутливо добавляет офицер) в Советской армии: окончив училище в 1957 году, он служил в Козельске, Смоленске, Нижнем Новгороде и Иваново.

— Любопытно, что наша военная часть дислоцировалась на том самом месте, где в годы войны стоял авиаполк, в составе которого воевала эскадрилья «Нормандия», — рассказывает Борис Михайлович. — А в 1960 году я стал ракетчиком. Мы получили на вооружение зенитно-ракетные комплексы и получили задачу прикрывать воздушные подступы к Москве. Стоит сказать, что и тогда, и сейчас наши ракеты были лучше американских!

В 1964 году по состоянию здоровья, в чине старшего лейтенанта, Борис Михайлович был комиссован из армии. Офицер переехал в Мордовию. Здесь он стал инженером по гражданской обороне крупной дорожно-строительной организации.

— В августе 1988 года я был на сборах по гражданской обороне в Свердловске, — вспоминает ракетчик. — Оказалось, что на здании штаба Уральского военного округа, который 5 лет возглавлял Жуков, нет мемориальной доски, посвященной маршалу. По всему Советскому Союзу не стояло ни одного памятника Георгию Константиновичу! Вернувшись домой, я написал об этом в «Красную звезду». Мне посоветовали обратиться в Верховный совет СССР.

Всего через три месяца мемориальная доска по эскизу Мужецкого была открыта.

— Жители Мордовии должны гордиться, что благодаря в том числе и нашей республике великий полководец не забыт! — говорит офицер.

Ветеран труда, прекрасный художник-самоучка, Борис Михайлович еще и счастливый семьянин. Вместе с женой Тамарой Сергеевной (недавно супруги отметили 50-летие совместной жизни) он вырастил сына и дочь, вынянчил двух внучек и внука.

— Всех их я учил любви к Родине, — говорит Борис Михайлович. — Сейчас мой внук Дима служит в ВДВ. «Иди в армию! — таким был мой наказ. — Отслужи, как мужчина — и будут уважать тебя люди». Династия офицеров будет продолжена!