«Я вас попрошу подписать три протокольчика!»

 

- 19 апреля я возвращалась из салона красоты. Это было на Светотехстрое. У меня там муж живет. Была ужасная непогода, разыгралась метель. Я практически не могла дышать. Некоторое время назад я перенесла на ногах грипп, и с тех пор у меня астма. В такую погоду астматикам очень тяжело. Я позвонила супругу, и мы решили, что я зайду к нему, вызову «скорую», они сделают мне укол, а уже после решу, ехать домой или остаться у него. Около шести вечера я зашла к нему в квартиру. Я стояла около зеркала, когда в дверь позвонили. Я открыла, на пороге стоял наш участковый. У меня муж деревенский, скромный такой. Я знала, что участковый периодически обращается к нему с просьбами подписать протоколы на третьих лиц, которых муж даже не знает. А муж не мог ему отказать. Я не раз говорила мужу, что этого нельзя делать. Потому что, подписывая протоколы в качестве свидетеля, он обвиняет людей, которых даже не знает. Муж потом просил меня поговорить с участковым, говорил, что, когда уезжает в деревню, очень переживает из-за этих подписей. И когда участковый вошел в квартиру мужа, первой фразой, которую он произнес, было: «Ты ее зачем впустил?!». Я удивилась, еще спросила, обо мне ли он говорит. А он, снова обращаясь к мужу, произнес ту же фразу, но только в другом порядке. А потом начал мне совать протоколы, чтобы я их подписала. «Я бы попросил вас подписать три протокольчика», - сказал участковый. - «Я бы не обратился к вам с просьбой, если бы дома была ваша соседка». В соседях у моего мужа живет женщина, которая часто выпивает. И участковый, пользуясь этим, шантажирует ее. Говорит, якобы соседи написали на нее заявление, что она пьет и дебоширит. А потом так же дает ей подписать протоколы. Она все подписывает. И вот я посмотрела эти три протокола, которые он мне дал, все они были написаны очень неразборчивым почерком. Я сказала об этом участковому. Он говорит: «Давайте я вам в трех словах расскажу, о чем идет речь». Он сказал, что у него нет времени со мной долго разговаривать, поэтому я должна быстро подписать эти протоколы. Я отказалась. Он так посмотрел на меня и говорит: «Это еще что такое?!». Знаете, таким тоном со мной еще никто не разговаривал. А у меня в руке были два мобильных телефона, я же «скорую» собиралась вызывать. Он выхватил у меня из рук оба аппарата. Понимаете, он прекрасно знал, что я работаю в университете, знал, что наши родственники работали у них же в РОВД. Один, кстати, дважды был в Чечне, погиб. Участковый прекрасно знал, что мой родственник много лет работал начальником СИЗО. И, несмотря на все это, так поступил. Он вообще был очень агрессивный. Когда он забрал у меня телефоны, я поначалу подумала, что он вообще шутит. Подумала, что вот сейчас извинится. Но нет. Вот уже полгода прошло. Я ему сказала, что мне нужно вызвать «скорую», предложила вернуть мне телефоны, чтобы я могла сделать звонок, а пока медицинская бригада едет, мы могли бы обсудить его вопрос. Он сказал: «Ничего. И вообще, эти спектакли оставь для мужа!». Он увидел в прихожей куртку, спросил у мужа, моя это куртка или нет, потом накинул ее мне на плечи и под руки вывел из квартиры. Что интересно, с ним в это время был мой бывший студент гуманитарного института. Когда мы вышли к подъезду, участковый сказал, что сейчас будем ждать автопатруль. Мы ждали минут пятнадцать. Потом меня засунули в прокуренную машину, там было очень много народу. Все были полицейские, только один пожилой мужчина был штатский. Он был слегка выпивши, но на вид интеллигентный человек. И он все спрашивал, за что его задержали. Ну выпил немного после работы, но он же не ругался, не дебоширил. Участковый ему ответил, что, если он подпишет на меня протокол, его отпустят. Прямо при мне было это сказано. Я так удивилась, спрашиваю, какой еще протокол?! И от этих запахов и от стресса мне стало вообще тяжело дышать. Я полезла в сумочку за ингалятором. А один из полицейских, наверное, подумал, что это у меня газовый баллончик. И выбил ингалятор из рук. Я потом долго его на полу искала.

 

Потом меня повезли в отдел полиции на улице Воинова. Это рабочее место нашего участкового. Там две комнатки небольшие. Он все время был то в одной комнатке, то в другой. И переходить из одной комнатки в другую мне категорически запрещалось. Все это время участковый писал протокол на меня. Он долго думал, что написать. Но я все равно пошла в другую комнатку, хоть мне и запрещали это делать. Там мой бывший студент играл в компьютерные игры. Представляете, полицейский на рабочем месте два часа играет в компьютер. Я несколько раз подходила к нему и просила открыть дверь, говорила, что мне тяжело дышать. Он отвечал, что здесь все решает участковый, а он запретил открывать дверь. 

Знаете, давно известно, что во время приступа астмы, если в течение двух часов не принимать никаких мер, даже звезды медицины потом не смогут спасти человека. Вот скажите мне, на каком основании рисковали моим здоровьем?! А участковый еще спрашивал, не одумалась ли я, не хочу ли подписать протоколы, которые он показывал мне в квартире у мужа? Но я принципиально отказалась. В отделе были развешены камеры, но они, наверное, не работали. Но я прямо в камеру сказала, что ничего подписывать не буду. Полицейские стали насильно предлагать мне сесть на стул. Знаете, у нас в преподавательской среде, если предлагают сесть, ты не ждешь никакого подвоха. И я хотела сесть, а стул оказался сломанным. 

Потом меня перевезли в РОВД. Участковый еще вслед мне крикнул, что он туда не поедет, но меня там оставят на всю ночь в камере. «У нас там охранник есть, он как раз специалист по твоей астме, всю ночь тобой будет заниматься!» - заявил участковый. Я очень испугалась. Знаете, в 2013 году я перенесла инсульт, потеряла речь. Я на русском языке полгода не говорила, говорила только на немецком. Получилось так, то, что учила позже, я вспомнила раньше. Русской речи я училась вновь с логопедом. Когда меня привезли в РОВД, сказали, что на меня составили протокол о мелком хулиганстве. Якобы я громко ругалась матом возле подъезда многоквартирного дома и должна буду заплатить штраф. Но скажите, за что я должна платить, если нецензурную брань я слышала только от полицейских?! Вообще, когда меня посадили в машину, я поймала себя на мысли, что не понимаю, о чем говорят полицейские. Они говорили только матом, лишь изредка употребляя обычную речь. И вот когда меня привезли в РОВД, я сказала, что никуда не отойду от камеры, которая была там установлена, до тех пор, пока мне не будет оказана квалифицированная медицинская помощь. И тогда им пришлось вызвать мне «скорую». Когда приехала первая бригада медиков, им подсунули три протокола, врач сначала отказалась, но на нее прикрикнули, и она все подписала. А вот пожилая женщина-фельдшер отказалась подписывать. Первая бригада «скорой помощи» не стала меня госпитализировать. Потом приехала еще одна бригада. Им полицейские тоже начали давать протоколы на меня, чтобы они их подписали. Но врач сказала: «Знаешь, куда я сейчас сообщу, что ты мне подсовываешь подписывать!?». Врач настояла на срочной госпитализации. И меня увезли в больницу. После этого я подала в суд. Суду потребовалось шесть заседаний, чтобы разобраться в этой истории. 

Участковый был только на одном заседании. Свидетелями на суде были две родные сестры, которые подтвердили, что слышали, как я материлась возле подъезда, и видели, как я сначала подписывала протоколы, а потом отказалась от подписи. Суд решил, что постановление о привлечении меня к административной ответственности законное. Я обжаловала это решение в Верховном суде. На прошлой неделе он оставил решение районного суда без изменений. Но я намерена идти до конца. Поймите, если бы я действительно ругалась матом, я бы потихонечку заплатила этот штраф и не стала бы тратиться на адвоката и поднимать шум. Сейчас я собираюсь обжаловать решение Верховного суда, сходить к его председателю. Если это не поможет, я поеду в Москву. Хоть для меня это очень тяжело. 

 

- Так всегда бывает, работа такая, - одноклассник, не первый год тянущий лямку участкового, услышав из моих уст эту историю, понимающе улыбается, - плох тот участковый, у которого на районе нет человека, готового подписать любой необходимый документ. Хоть смертный приговор! Их так и называют - дежурные. Дежурные свидетели, дежурные понятые. Эти люди всегда все видят, слышат, все помнят, знают или догадываются. Когда речь идет о реальной борьбе с преступностью, они действительно необходимы и оправдывают свое существование в этом мире. Ну представьте, совершено преступление. Преступник задержан, но никаких доказательств вины нет. Но есть человек, который все «видел». Благодаря его подписи преступник идет на нары. Законно? Не совсем. Но ведь справедливо. 

Проблема только в том, что в подавляющем большинстве случаев дежурных используют, когда нужно срубить палку, выполнить план по протоколам, прикрыть свои промахи в работе или для сведения счетов. Не подпишешь нужный протокол - не надо! Всегда найдется дежурный, который «слышал», как ты материшься возле подъезда, или «видел», как ты справляешь малую нужду на детской площадке. Ну а тот факт, что в его квартире постоянно несет самогоном, а участковый каждую пятницу проводит там по нескольку часов - это уже, извините! Дежурным иногда такое прощают. А если дело доходит до суда, то все равно для всех проще признать протокол законным, чем шить целое дело на полицейского из-за каких-то пятисот рублей. Заплатишь, в следующий раз умнее будешь, может быть, даже сам в дежурные подашься. А что, выгодное дело! Но именно поэтому я, когда ко мне приходят из полиции, не открываю дверь. Просто не хочу заступать на дежурство!