Стас Пьеха: «Я любил помучить своих родителей»

19.08.2009 11:13

Звездную фамилию Стас Пьеха получил от бабушки. Об этом все знают. Правда, не всем известно, что продолжателем фамилии, прервавшейся по мужской линии во время Великой Отечественной войны, Стасик стал в семилетнем возрасте, когда и не думал быть артистом. И долго «бегал» от сцены — бросил учебу в хоровом училище, работал стилистом. Но, видно, ему было суждено стать продолжателем не только рода, но и музыкальной династии. И теперь, став популярным артистом, Стас Пьеха старается занять достойное место рядом со своими знаменитыми родственниками: бабушкой Эдитой Пьехой и мамой Илоной Броневицкой. Фамилия обязывает. Но не только она. Характер не позволяет Стасу «халтурить».

s_pieha- Стас, сейчас время отпусков, и многие артисты выкраивают время, чтобы отдохнуть. А некоторые специально уезжают из страны, чтобы за границей написать новые песни, стихи. Вы тоже так поступаете?
— Сколько раз пытался привезти настроение — не получается! В Москве невроз начинается — сразу же, как только попал в пределы города. В моем случае поводом для вдохновения может быть какое-нибудь происшествие…

- Хорошее или плохое?
— Любое.

- Кому вы показываете свои стихи в первую очередь: любимой девушке, маме, бабушке?..
— Да многим. Я люблю показывать свои стихи! Мне важно услышать мнение других о моем творчестве. У меня есть круг людей, которым мое творчество нравится. В первую очередь это друзья-артисты, которые сами пишут стихи, потом — близкие, родные. Если я вижу, что стихотворение сильное — не важно, лирика это или что-то другое — тогда всех обзваниваю и читаю. Мне важно получить одобрение. Критику я тоже принимаю, потому что обычно ее немного — стихи пишу много лет, и сам чувствую, где слабо написано, а где сильно.

Поджигатель машин

- Ваша мама рассказывала, с каким тяжелым сердцем она расставалась с вами — маленьким ребенком, уезжая на гастроли или выступления. Как вы обнимали ее за колени, плакали, не отпускали… Вы помните эти горькие моменты?
— Да, я закатывал такие истерики… Помню, я не знал, что она собирается уезжать — и вдруг увидел чемодан. Мама сказала, что должна уехать. Мне стало так грустно — как же так: недавно приехала — и опять уезжает! Я в истерике кинулся на этот чемодан! Потом поплакался в колени мамы… Но она все равно уехала…

- Родные, наверное, старались как-то компенсировать недостаток внимания со своей стороны. Задабривали вас?
— Да, этого было много! А еще я любил помучить родителей. Я помню, мне купили набор динозавров — красивые такие пластмассовые игрушки. Но вместо благодарности я их очень сильно раскритиковал и отказался брать. Потом мне их все-таки всучили, но самим фактом, что я их раскритиковал, я дал понять, что протестую против отлучек родителей. Вообще я очень любил показать характер. Игры у меня были такие: я поджигал машинки, бросал сырые яйца в прохожих — и однажды попал, а потом попало мне… И все это было протестом…

- Ну а друзья? Или вы были «домашним» ребенком?
— Одноклассники у меня все были примерные, скучные, поэтому отношения у нас были поверхностными — меня тянуло больше к ребятам постарше. И здесь… Все думают, что я бабушкин внучок — да ничего подобного! Я рос во дворах, тусовался на крышах, на вокзалах — мы ночевали в паровозах, меня с милицией приводили домой… В общем, я дома не сидел. Будучи подростком, мог неделю дома не появляться, а то и больше. Такая жизнь была мне интересна! Во всяком случае, воспитание было здоровое — я рос не тепличным. И, наверное, жалею только о том, что ленился учиться в школе. Но потом была коррекция — когда я начал довоспитываться, дообразовываться. Уже после школы. Начал читать литературу — в основном классику: Пушкина, Чехова, Булгакова, Гоголя. Практически все, что было дома — было прочитано. Я имею в виду, в Москве у матери. Потому что в Питере столько книг, что я бы их за всю жизнь не прочитал: там библиотека от пола до потолка!

- Трудолюбие, по-моему, свойственно всем членам вашей семьи. Не знаю, как раньше, но сейчас вас, по-моему, трудно назвать ленивым.
— Можно! Я очень ленивый. Когда я устаю — я вообще ничего не хочу! Но я люблю свою работу. Я так считаю: я в меру тщеславен, в меру одарен и в меру самокритичен. Это двигает меня вперед в моем любимом деле.

Хорошая музыка

- Я слышала, что вы считали раньше сцену не мужской профессией — это правда?
— Понимаете, в моей семье все мужчины были музыкантами, а певцами были женщины — бабушка, мама, и эта профессия казалась мне не мужской. И еще, в хоровом училище, где я учился, были только одни мальчики, не было ни одной девочки, а мне крайне хотелось разнообразного живого общения. И в седьмом классе я отказался учиться в музыкальном училище. Родные пошли мне навстречу, и я перешел в 56-ю гимназию с гуманитарным уклоном — в класс с мальчиками и девочками.

- Когда же произошел переворот в сознании и вы поняли, что сцена — это ваше призвание?
— Не могу сказать, что это был переворот. Было так: до семи лет я мотался вместе с Эдитой по всему Советскому Союзу. А в семь, как и все нормальные дети, я должен был пойти в школу. Поскольку Эдита не прекращала своей концертной деятельности, я часто оставался на попечении ее помощниц. Сильного контроля надо мной не было. В связи с этим — и в силу моего независимого характера — мое поведение, начиная с подросткового возраста, было далеко не образцовым. И в какой-то миг родные поняли, что дальше так продолжаться не может. Было решено, что я поеду в Москву. Здесь у меня был типа домашний арест — не то, чтобы меня кто-то держал, но и продолжать вести привычный образ жизни мне было не с кем. И дома у матери — а она у меня очень хороший музыкант, и муж ее Евгений Тимошенков тоже — всегда звучало много качественной музыки: джаз, рок, кантри. И я начал непроизвольно воспроизводить все это — напевал себе под нос. Это заметили: «А у тебя неплохо получается. Может, попробуешь петь?». И я решил принять участие в «Фабрике звезд»… Самое главное — понять, что тебе по душе…

- Ну, а как вам приставка «фабрикант»?
— Меня тошнит от этой приставки! Для артиста она оскорбительна. И я попытался как можно быстрее оторваться от нее: отъездил месяц с концертами «Фабрики звезд» — и ушел в самостоятельную жизнь. Мне повезло сразу же записать дуэт с Валерией. А потом — за счет того, что было записано несколько удачных треков: «На ладони линия», «Она не твоя» — удалось, как мне кажется, закрепиться в статусе самостоятельного артиста.

- Но все-таки «Фабрика звезд» была хорошей школой?
— Нельзя сказать, что плохой. Как бы там ни было, меня узнали, а это уже большой шаг вперед. Второй плюс — безусловно, шикарный преподаватель по вокалу Владимир Иванович Коробка. Вокальной школы — несмотря на то, что я учился в хоровом училище имени Глинки при Ленинградской капелле — мне не хватало. И уроки Владимира Ивановича мне сильно помогли.

Телепроекты

- Вам не предлагали принять участие в каком-нибудь телепроекте?
— Да я не хочу ни в какие телепроекты. «Две звезды» — это, на мой взгляд, клоунада. Такая хорошая, смотрибельная, но клоунада. Танцы-шманцы — это вообще не моя история! Мне хватает своих проектов. Главное — песни хорошие писать и исполнять. И артисту достаточно этого, поверьте. Все остальное — голый пиар, который только вредит! Да, будут знать. Но будут ли уважать? Артист не должен открываться — чтобы знали всю подноготную… Когда показывают, как артисты покупают квашеную капусту или что-то там еще, когда сами артисты проводят в свой туалет, ванную и так далее — это уже все, конец! Зритель тогда думает, что все артисты куплены с потрохами…

- Но вы же приняли участие в программе «Кулинарный поединок»…
— С Пелагеей? Это я сам напросился! Пелагея — моя подруга. Кстати, ту программу с нашим участием уже раз семь показывали — такой она оказалась популярной! Но мы сами не ходили, не покупали ничего — просто готовили. Да и не столько готовили, сколько общались, веселились…

- Как вы с ней подружились?
— Мы работали вместе в Туве года полтора. У меня там был свой коллектив, мы делали перепевки на разные песни. И был еще проект — мы играли панк-рок. И вот там она меня увидела. Познакомились. Предложила: «Хочешь с нами поработать?» — «Хочу!». Мы вместе выступали. А потом я переболел этими проектами.

- И все-таки вы связаны с телевидением — вы ведущий программы «Космополитен. Видеоверсия» на канале ТНТ.
— Да, и мне нравится работать в этой программе. Во-первых, я встречаюсь с интересными мне людьми — артистами, спортсменами. Во-вторых, мне дают возможность самовыражаться, я не скован рамками сценария, где прописано каждое мое слово. Поэтому работа доставляет мне удовольствие. И кажется, мне иногда удается хорошо вести эту программу.

- Я слышала, что после участия в телепроекте «Первая эскадрилья» вы всерьез увлеклись самолетами. Верно?
— Это был гениальнейший проект! Каким-то непонятным образом он прошел мимо телезрителя. Я ничего подобного никогда не видел. Сами представьте: людей, далеких от авиации, за каких-то полтора месяца научили выполнять фигуры высшего пилотажа! Мы боялись упасть в грязь лицом, старались изо всех сил. Потом, когда закончился проект и мы собрались в ресторане с нашими преподавателями — чемпионами мира по пилотажу, они говорили: «Мы так боялись за вас — постоянно крестились! Вам-то что — вы не понимали, как сильно рискуете!». Да, это было безумие. И это был один из лучших периодов в моей жизни! Я научился водить самолет — от взлета до посадки, и даже могу сделать несколько фигур высшего пилотажа. После проекта мне захотелось закрепить свои знания и умения, получить лицензию пилота. Теперь я периодически езжу на аэродром, тренируюсь. Кстати, на этом проекте я обрел новых друзей — Таню Арно и Алену Свиридову. С удовольствием общаюсь с ними. Знаете, плохой человек не пойдет на такое дело.

- То есть вы считаете себя хорошим человеком?
— Конечно! А если себя считать плохим — как с этим жить? Да, я сложный, со своими тараканами, но в целом — хороший.

- О собственной семье: жене, детях — думаете?
— Да — обычно на ночь глядя. Наутро эти мысли уходят. Потому что утро вечера мудренее… Я пока занят карьерой.

- Значит, ваше сердце сейчас свободно?
— Да.

«Вечерний Саранск»