Современная «Пиковая дама» взорвала саранскую публику

«Пиковую даму» Петра Чайковского, поставленную в Музыкальном театре им. И.М. Яушева молодым режиссёром Дмитрием Белянушкиным, местная публика встретила неоднозначно. Ярые приверженцы классических канонов откровенно морщили носы, не обнаружив на сцене признаков Пушкинской эпохи, вероятно, забыв, что и композитор в своей опере, либретто которой написал его брат Модест Чайковский, во многом переосмыслил содержание пушкинской повести.

Пушкинский Германн (именно так с двумя «н» в окончании) - холодный, расчетливый эгоист, охваченный одной лишь жаждой обогащения, в музыке Чайковского (уже с одним «н») предстает как человек с воспаленным воображением и страстно влюбленный в богатую внучку графини. Но при этом он оказывается жертвой этого общества, где всё подчинено беспощадной власти денег.

Однако большинство зрителей приняли режиссёрскую версию Белянушкина на «ура!». Не будем пока акцентировать внимание на некоторые шероховатости в исполнении музыкального материала – вокалистами, хором, оркестром, хотя это тоже немаловажный момент. Но, бесспорно, драматургия, заложенная композитором в партитуру, сегодня не на ноту не утратила своей актуальности. Игорные дома, казино, то бишь ныне - залы игровых автоматов, и сейчас отнюдь не пустуют. И люди по-прежнему подвержены маниакальной жажде – выиграть много денег, что, по их мнению, откроет путь к новой, счастливой жизни.

Режиссёр, к слову, внес определённые авторские коррективы и в либретто. Действие саранской «Пиковой дамы» разворачивается в совсем недавние «лихие» 1990-е. И тут не требуется особо характерной бутафории (типа малиновых пиджаков и т.п.). Напротив, нарочито аскетичная, чисто условная сценография позволяет лучше ощутить атмосферу некоей фатальности, когда в обществе рушатся все нравственные устои. И стремление человека к обогащению незаметно для него самого превращается в навязчивую идею, сильнее даже, нежели любовная страсть.

Причем, сидя в зале, ты понимаешь, что происходящее на сцене – это история из твоей реальности. Поскольку все персонажи, включая артистов хора и балета, одетые в стильно-лаконичную черную одежду с «говорящими» деталями красного или белого цвета, до начала спектакля запросто расхаживали среди публики в театральном фойе, здороваясь со знакомыми. А после третьего звонка одна часть публики расселась в зале, другая – стала жить оперной драматургией и страстями, которые не только звучат в музыке, но усиливаются в мастерски рисуемой художником по свету Александром Романовым партитуре теней, изображающей кипение чувств главных героев. Их чувствам, тревожащим душу, словно тесно в рамках сценического пространства, они нарастают от боковых порталов и вырываются в зал.

А когда громадные белые прямоугольные планшеты, вначале висевшие плотной стеной в глубине сцены, вдруг начинают двигаться, складываясь узором карточных фигур, ты просто спиной невольно ощущаешь неотвратимость гибели, запрограммированной алчной игрой.   

Конечно, должный эмоциональный настрой, прежде всего, создается игрой оркестра под управление дирижёра Сергея Кисса и исполнителями. Яркий типаж - эдакого бритоголового (пожалуй, как раз характерного для эпохи 90-х), но психологически ранимого, экспрессивного Германа – получился у солиста Московского театра им. Станиславского и Немировича-Данченко Валерия Микицкого. Герман Сергея Семёнова – уж очень сосредоточен на собственных рефлексиях. И две совершенно непохожие Лизы. У Ирины Пикард - внешне более спокойная, аристократически сдержанная, тонкими полутонами проявляющая глубину своих душевных терзаний. У Натальи Макаровой – героиня, несколько излишне нервозно-эмоциональная.

Александр Лобурёв сумел исключительно убедительно показать всю низость натуры своего Томского – алчного циника, для которого не существует ничего святого.

Очень даже современными, нынешними, точно пришедшими из реальности, выглядят Полина и князь Елецкий у молодых артистов Светланы Злобиной и Ивана Дерендяева. Очаровательную, очень музыкальную Прилепу сыграла Ирина Пережогина.

Что касается, собственно, графини, той самой демонической Пиковой дамы, то в саранском спектакле в исполнении Евы Янковской это отнюдь не дряхлая старуха, а очень даже бодренькая эпатажная мадам (то она в экстравагантной шляпе-берете, то с причёской а`ля Людмила Гурчеснко). Но её образ как-то растворился в любовно-денежных страстях, а громадный, во всю сцену, портрет, появляющийся как бредовое видение умершей графини Герману – смотрится слишком киношно-картинно.

Кстати, Дмитрий Белянушкин в своей «Пиковой даме» не только постарался раскрыть социальные и нравственные проблемы современности, но между делом поиронизировал по поводу художественной убогости многих, увы, провинциальных театров. Впрочем, теперь подобное определение неприменимо в отношении Мордовского музыкального, в чьём репертуаре появился интересно поставленный, по-настоящему зрелищный оперный спектакль.

«Известия Мордовии»