Материнское сердце

Глава села Кечушево Н.А. Спиридонова сначала попыталась выяснить, сможем ли мы попасть на эту улицу. Кому-то звонила, расспрашивала, докуда дорога в проезжем состоянии. Выбрала самый короткий путь. Но и он был не из легких в эту слякотную осень. Оставив машину где-то в конце огородов, мы одолели скользкий накренившийся мостик. Потом по едва заметной тропинке пробрались на широкую улицу. Хорошо на ней жить летом. Просторно и вольно дышать среди зелени трав. 

Тихо  и как-то печально-светло здесь в  прозрачную осень, когда пустота огородов как бы напоминает о завершении в жизни чего-то: то ли трудового сезона, то ли очередной вехи в жизненном пути. Зимой здесь властвуют снега, ведь за домами полевой простор. Мало осталось здесь жителей,  к еще добротным  домам уже некому протоптать  тропинки. Вот эта причина и заставляет готовиться в дорогу и Ольгу Ивановну Назарову. Вторую зиму будет жить у детей, пережидать холода  в «тюрьме», то есть в  городских условиях, где, по ее выражению,  -  одна комната, одно окно, одна картина за стеклом и никого из знакомых.

Дела завершены. На днях удалось сдать лук. И больше нет причин оставаться.

 - А сколько лука-то было? – задаем вроде праздный вопрос.

-38 сеток по три ведра, - четко рапортует Ольга Ивановна.

И сопровождающая нас сельчанка вслух умножает ведра и сетки, быстро прикидывает что-то в уме и пораженно произносит:

-Да ведь это же почти тонна! Ты, баба Оля, тоже, что ли, полола?!

 Нет, все делали дети. В этом году первый раз без дела была баба Оля, голова кружилась. Не смогла, а вот в прошлом году они сдали столько же,  и она еще  все лето проработала в огороде  без скидок на возраст.  Удивление наше оттого, что Ольге Ивановне Назаровой в августе исполнилось 92 года, и с того месяца она стала самым старым жителем села не из-за дня рождения. А потому что в августе умерла солдатская вдова Мария Антоновна Вдовина, всего несколько месяцев не дожив до столетия. Умерла на ходу, будто споткнулась обо что-то невидимое.

А по делам и по духу Ольга Ивановна еще не была стара. До 88 лет держала корову. И молоко сдавать бидоны носила  в дальний  конец соседней улицы, куда  доезжал транспорт. Корма заготавливали, конечно, сыновья, а вот доила сама. Не по своей воле рассталась с коровой, сыновья настояли. Кто-то в селе сказал младшему, Алексею, слова обидные, упрекнул его, что, мол, матери его в таком возрасте приходится   доить корову. Пришел домой расстроенный и стал настаивать на том, чтобы продать ее. Сено готовить не стал из принципа, вот и продать пришлось.

Пытаясь понять секрет долгого жительства простой сельской жительницы, мы расспрашивали Ольгу Ивановну о ее жизни. Замуж вышла поздно, в  27 лет, из-за войны, во время которой успела наработаться. В мужнюю семью пришла десятой. Да еще его брат потом из армии жену привез. Дом строили сами, уже потом, когда дети пошли. А  детей шестерых родила, троих дома, троих в роддоме, который тогда прямо в селе был.  В больнице, что  в райцентре, за все 92 года не была ни разу. 25 лет отработала дояркой. В декретах не сидела. В своем роду является единственной такой долгожительницей. Секрет, скорее всего, кроется в том, что ферма, на которую бегала по несколько раз в день, находилась  километрах в двух от ее дальней улицы, а в магазин, что в центре села, тоже надо идти столько же. В центр еще в прошлом году ходила чуть ли не  каждый день. Сейчас отваживается одолевать этот путь только по воскресеньям – в церковь.

Так сложилось, что,  вырастив шестерых детей, она еще и внука потом  воспитывала.
Дети разлетелись. Двое в Саранске обосновались, двое - в Алатыре. Самый младший - Леня  остался с матерью, из села никуда не уезжал, так и не женился.
 Когда заболел старший сын Коля, в неравную схватку со смертельной  болезнью кинулась без раздумий престарелая мать. С боем вырвала для него инвалидность, всего на год.  Зная, что сын обречен, Ольга Ивановна  поехала как-то в город и по простоте души купила два смертных костюма. Сын худел, усыхал с каждым днем, и потому второй костюм взяла на размер-два поменьше. Потом она вспомнила тот день, когда привезла эти страшные обновки. Коля и не взглянул на них, а Леня примерил тот, что побольше,  и сказал: «Вот этот мне подходит». Не уточняя при этом для чего. Да и уточнения не требовалось. Деревенским мужикам в возрасте в костюмах щеголять не приходится.

Когда Николая положили в гроб, в какой-то момент брат заплакал, запричитал: «Возьми и меня с собой. Чего я здесь один останусь мучиться».  Мать, услышав такие слова, прогнала его из избы. По сельским традициям, вечером родные пришли поминать новопреставленного. Сел за стол и Леня. Стал есть поминальный блин, поперхнулся, закашлялся. Потом встал  из-за стола, вышел в сени. Там  и обнаружили через несколько минут его бездыханное тело. Вскрытие показало, что умер он оттого, что небольшая крошечка блина попала в дыхательный путь.

Наутро в доме Назаровых рядышком стояли  два гроба, и братья, очень дружные по жизни,  одетые в костюмы, купленные в один день, вместе отправились в путь, из которого нет возврата.  Их похоронили в один день, рядышком: Коле было 58 лет, Алексею - 57. И все село так потрясла эта нелепая смерть, что и сейчас, спустя три года, этот случай не стерся из памяти сельчан. Что-то такое, непостижимое  человеческому разуму случилось тогда. Неужели эти простые слова, сказанные в отчаянье, могли стать причиной смерти или то просто была роковая случайность? Об этом думает каждый, оказавшись у их могил.

Та беда и состарила сразу Ольгу Ивановну, после этого и стала чувствовать свои большие годы. Но от горя не умирают, с ним приходится жить даже в таком вот возрасте.  В апреле она  справила по сыновьям поминки: три года исполнилось. Раз еще  силы даны, чтобы дойти до Храма и помолиться за их души, значит, ее миссия на земле еще не завершена.

«Известия Мордовии»