Моя жизнь стала хуже
22.10.2010 10:39
«ВС» продолжает следить за судьбой
«Тетя Нина приехала, но ей меня не отдали»
Внешне она ничуть не изменилась, хотя понятно, что эти две недели дались ей нелегко. Но почему-то кажется, что прежней Ирины мы уже не увидим. Та девочка, что отвечала на вопросы корреспондента «ВС» несколько дней назад, была взрослее той, с которой мы общались 2 октября. Жизнь преподнесла ей жестокий урок, который не мог не изменить ее. Девочке, фактически еще ребенку, на пальцах объяснили, что рассчитывать она может только на себя. В той жизни в их квартиру не приходили милиционеры и журналисты. Они жили вдвоем с мамой и были счастливы. В той жизни у девочки не возникало необходимости объяснять незнакомым людям, что ее мама делала для нее все, что было в ее силах. Теперь без мамы квартира и жизнь кажутся пустыми. И эту пустоту не заполнить даже родственникам-опекунам, не говоря уже о государстве в лице социальных работников и милиции.
Точкой невозврата для Ирины стал тот проклятый день 2 октября, когда за ней пришли. Пришли не потому, что хотели помочь (хотели бы помочь, пришли бы раньше), а потому что надо было отчитаться, поставить галочку. Мол, бесхозная несовершеннолетняя доставлена по назначению, территория свободна, совесть чиста, проблем быть не должно. Почему-то кажется, что этот день девочка не забудет никогда.
— Пришли участковый и какая-то женщина, — вспоминает девочка. — На ней не было милицейской формы, но она показала удостоверение. Тетя Нина в это время была на огороде. Телефона с собой у нее не было, и я не могла с ней связаться. Женщина спросила меня, с кем я живу. Я ответила, что живу с тетей. Она сказала, что дети, не достигшие шестнадцати лет, не могут жить дома без родителей и что меня отправят в «Радугу». Я сразу расплакалась, потому что не хотела туда ехать. Я хотела позвонить папе, попросила, чтобы мне разрешили пожить с ним, но не нашла номер его телефона. Тогда мне сказали, чтобы я собиралась. Когда мы приехали в «Радугу», эта женщина сказала, что я должна написать расписку. Она сказала: «Садись и пиши!» и начала диктовать: «Я, ФИО, такого-то года рождения, проживающая по такому-то адресу...». Я не хотела писать, я плакала... Потом мне разрешили позвонить тете Нине, она приехала, но ей меня не отдали. Потом меня отвезли в инфекционную больницу.
О вопросах и ответах
Очень трудно передать словами, какую волну негодования среди читателей «ВС» вызвала история семьи Храмовых. Больше всего людей интересовали два вопроса. На каком основании увезли в больницу Екатерину Храмову? И почему государство не сочло своим долгом позаботиться о ее дочери? Доподлинно известно только то, что незадолго до своей госпитализации Екатерина Храмова написала письмо, в котором просила власти оградить ее от нападок со стороны соседей. Якобы в этом письме есть такие фразы: «Плохие люди мешают жить», «Внушают мне, чтобы я убила Ирину». Именно этим некоторые и объясняют столь странную и скорую госпитализацию женщины. То есть хотели-то как лучше.
— Я знаю, что мама писала это письмо, — говорит Ирина. — Но я не знаю, что именно было в нем написано. Совсем недавно на него пришел ответ. В нем написано: «Если вам нужна медицинская помощь, вы можете обратиться в поликлинику № 12». В этом ответе нет ни слова о психиатрической больнице.
По словам родственников Екатерины Храмовой, они тоже знают лишь о существовании этого письма, но не знакомы с его содержанием.
— Она сама рассказала мне об этом письме, — говорит Нина Храмова, родственница Екатерины. — Но что именно в нем написано, я не знаю.
Вообще больше всего удивляет в этой истории то, что никто никогда не замечал за Екатериной Храмовой каких-либо поступков, которые несовместимы с определением «психически здоровый человек». Ни родственники, ни коллеги, ни соседи (за исключением одной семьи). Мы связались с отцом Ирины. Но оказалось, что и он шокирован произошедшим.
— Я некоторое время находился в командировке, а когда вернулся в Саранск, мне позвонила соседка Екатерины по дому и сказала, что случилась беда, — вспоминает Анатолий. — Я поверить не мог, что ее положили в психиатрическую больницу. Последний раз мы с Екатериной виделись за месяц до этого. Сейчас я собираюсь нанять адвокатов, только не местных, чтобы они выяснили, на каком основании Екатерину поместили в психиатрическую больницу.
Что касается второго вопроса, то ответ на него есть. Но вряд ли он кого-то порадует.
— Нас никто не оповестил о том, что девочка осталась одна, — говорит заместитель заведующего отделом по защите прав детства администрации Октябрьского района Саранска Анна Никитина. — Определение из суда мы не получали. Правоохранительные органы тоже не поставили нас в известность. Я очень удивлена такой ситуацией. О том, что произошло, мы узнали, когда тетя девочки пришла к нам на прием.
Очевидно, что в данном случае сразу несколько государственных учреждений должны были просигналить о том, что в таком-то доме, в такой-то квартире несовершеннолетняя девочка проживает одна, поскольку ее мать госпитализирована в республиканскую психиатрическую больницу. Но никто этого делать не стал. Не хочется даже предполагать, почему произошло именно так. Одно ясно, что этот коллективный пофигизм мог очень дорого обойтись. Ведь за ту неделю, что Ирина прожила в квартире одна, с ней могло случиться что угодно.
«Как там Ремзавод?»
В здании, где расположена наша редакция, есть пост охраны. Каждое утро вместо приветствия люди, дежурящие здесь, задают корреспонденту «ВС» один вопрос: «Как там Ремзавод?». Так и хочется ответить: «Держится! Пусть из последних сил, не зная, что будет дальше, но держится». Во-первых, потому что отвечать больше нечего. А во-вторых, потому что это действительно так. Ирина, несмотря на все произошедшее с ней, ходит в школу, по вечерам готовит уроки. И ждет, ждет, ждет…
— Без мамы моя жизнь стала хуже, — говорит девочка. — Но надеюсь, ее скоро отпустят.
Навещавшие Екатерину Храмову люди рассказывают, что выглядит она неплохо. Как и раньше, все время спрашивает про дочь.
— Последний раз к ней ходила ее сестра, — говорит Нина Храмова. — С ней она передала записку, в которой просит, чтобы ее пенсию передали мне, чтобы я могла заплатить за квартиру и оплатить другие счета.
В общем, держится Ремзавод. Держится.
«Вечерний Саранск»