Стихи темниковского учителя Федора Бобылева знали дети всей страны

На незатейливых коротеньких стихах Фёдора Бобылёва выросло не одно поколение малышей.

Я ещё и говорить-то толком не научилась, но помню, как нянчивший меня прадед Василий листал красочные книжки и мы вместе заучивали: «Мяч бросаем, мячик бьём,/Он не хнычет и не плачет,/только бойко, бойко скачет». А после, в садике на каком-то утреннике, я выразительно, в картинках рассказывала: "В огороде рос горох,/Сам себя хвалил: "Не плох!"/ И, как видно, для красы/Закрутил свои усы«.

И уже в школе мы читали: «Блестит на солнце паутина,/На диво день прозрачен, чист./Трепещет робкая осина,/Спешит на землю сбросить лист./А ива уж давно раздета,/Глядится ветками в ручей./И осень провожает лето/на юг со стаей журавлей».

По правде признаться, тогда я понятия не имела, кто автор этих таких простых, легко запоминающихся четверостиший. А, порывшись в домашней библиотеке, обнаружила там несколько книжечек Фёдора Бобылёва «для детей дошкольного возраста». Кстати, издавались они не только в Саранске, но и в Чебоксарах, Йошкар-Оле, печатались в Челябинске. Причем тиражами, какие нынешним авторам только снятся — по 200-150 тысяч (!) экземпляров.

Однажды Бобылёву, он тогда работал учителем Третьяковской сельской школы под Темниковом, пришло письмо с обратным московским адресом. «Уважаемый Фёдор Николаевич! — обращался к нему известный советский композитор Л. Коган, чьи балеты, оперетты, мюзиклы пользовались в ту пору завидным успехом. — В прошлом году я случайно набрёл на вашу книгу „Радуга-дуга“... и написал на Ваши стихи цикл песен... Мне бы хотелось, чтобы наше заочное знакомство на этом не закончилось. Лично мне очень близким оказалось Ваше творчество, хотя я и работаю с „постоянными“ поэтами-москвичами».

Сотрудничество темниковского поэта и популярного столичного композитора продолжалось долгие годы, песни Л.Когана на стихи Ф. Бобылева неоднократно выходили в нотных сборниках, звучали в радиоэфире. Мало того, у Когана возникла идея, а не создать ли им вместе «детскую оперу, чтобы она исполнялась самими детьми — дошколятами или пионерами». При этом очно они так ни разу и не встретились. И вообще Фёдор Николаевич почти не покидал малой родины, не считая 3,5 лет срочной армейской службы на Дальнем Востоке и пяти фронтовых лет.

Когда началась Великая Отечественная, сельского учителя Фёдора Бобылёва направили в Мурманское училище связи, потом ещё на три месяца — на спецстажировку в Москву. А затем его зачислили в 76-й отдельный батальон, который обеспечивал связью ставку главного командования. Да, в рукопашных боях с фашистами Бобылёв не участвовал. Но при проведении важных боевых операций в координации действий между вооружёнными подразделениями и Верховным главкомом огромная ответственность ложилась на связистов.

Кирзовые сапоги старшины Бобылёва отмерили тысячи вёрст от воронежского г. Калач до Белгорода, Полтавы, Кременчуга, Кировограда. Потом его батальон перебросили на границу с Румынией, в Венгрию, Австрию.

Победный май 1945-го Фёдор Бобылёв встретил в Вене и ещё почти год нес службу в Будапеште. Домой, в родную деревню Третьяково, любимой супруге он отправлял видовые открытки с трогательными коротенькими сообщениями аккуратным бисерным почерком: «Милая Ниночка! Обо мне не беспокойся. Я жив — здоров, устал только немного. Конечно, скучаю по тебе и по малышам ужасно...До свидания! Целую крепко!».

Спустя годы Фёдор Николаевич жалел лишь о том, что не собирал свои стихотворения военной поры. Его емкие, хлесткие стихи печатались в «боевых листах», армейской газете.

Поэтический дар Бобылева выплеснулся далеко за пределы камерных школьных занятий. В 1959 году вышла его первая стихотворная книжка для дошколят «Веселые картинки». И весь 150-тысячный тираж долго не задержался на книжных прилавках.

Действительно, его стихи — простенькие, без натянутых рифм, ироничные и совершенно по-детски наивные. И их героями чаще всего становились обычные деревенские ребята. Те самые, с кем всю жизнь общался Бобылёв, с кем всегда умел находить общий язык. Он фиксировал особенности детской логики, схватывал любопытные детские словечки-выражения, которые служили ему живым материалом для новых стихов.

Пробовал темниковский учитель обращаться и к «взрослой» поэзии. Есть у него, к примеру, патриотическая поэма о героической защитнице простого народа Алёне Темниковской-Арзамасской, и небольшая поэма о военном лихолетье «Борька». Однако опытные редакторы всякий раз деликатно просили: «Федор Николаевич, авторов патриотических произведений и любовной лирики — предостаточно. А вот хорошо написать для детей — дано очень немногим. Так что, не изменяйте себе!..»

И правда, поэтический талант скромного школьного педагога оказался в ряду с творчеством таких корифеев, как С.Маршак, К. Чуковский, А. Барто, С. Михалков. Издательство «Просвещение» выпустило «Русскую азбуку» для детей 1-х классов общеобразовательных школ. На её страницах по соседству с произведениями знаменитых советских/российских писателей помещены стихи Фёдора Бобылева.

У темниковского самородка вышло более пятнадцати поэтических сборников для малышей, не считая публикаций в популярных всесоюзных журналах. Долгие годы Фёдор Николаевич был внештатным корреспондентом темниковской газеты, сотрудничал с «Советской Мордовией», как прежде именовалась наша газета «Известия Мордовии».

А писать стихи он начал лет с девяти, потому что сильно любил...рисовать. Да, ему с раннего детства хотелось рисовать. Только ни бумаги, ни карандашей в деревне не водилось. Федя приспосабливался рисовать угольком и оловянным прутиком на бересте, каких-то дощечках. Глядя на такое художественное стремление мальчишки, его отец — мыслимое ли дело?! — продал лошадь, чтобы купить сыну карандаши.

Школьная учительница тоже заметила способность Бобылева-младшего к изобразительному искусству и поручила ему оформлять стенгазету. А к рисункам требовались подписи. Так, как бы само собой, и родились у деревенского самородка первые рифмованные строчки.

В юности, отдав должное романтизму, навеянному поэзией Александра Блока и Сергея Есенина, Федя Бобылёв сочинял стихи и на злобу дня, и о людях труда, и т.п., отчасти подражая страшно модному тогда «певцу революции» Демьяну Бедному. Он даже придумал себе псевдоним «Весёлый дядя Тришка». Однако с ещё большей силой его влекла к себе живопись. И по окончании семилетки Ф. Бобылёв поступил-таки в Пензенское художественное училище. Но до начала учёбы приехал в Темников, зашел в местный педагогический техникум. Подумал, подумал, да и решил здесь остаться. Тут же встретил свою Ниночку.

После техникума, в 1939 году, он поступил в Мордовский пединститут им. А.И. Полежаева, но закончить его удалось только через десять лет — после Великой Отечественной войны...

Он и его супруга Нина Александровна, преподававшая историю, русский язык и литературу, более сорока лет посвятили педагогическому труду, вырастили собственных сына и дочь, обзавелись внуками.

Фёдор Николаевич учил грамоте и счёту самых маленьких, и детвора его обожала. Он же каждый урок превращал в увлекательную игру, изобретал и мастерил наглядные пособия. Кстати, тут как нельзя кстати пригодились и его художественные, и поэтические таланты. Благодаря опорным картинкам детишки быстрее усваивали любой учебный материал, и даже самое сложное правило легче запоминается, если его зарифмовать.

Выйдя на пенсию, Бобылёв продолжал сочинять стихи, придумывал замечательные поэтические переложения популярных народных сказок. А ещё он с удовольствием ходил на встречи со школьниками, был частым гостем у воспитанников детсада.

И, наконец, у него появилось время для занятия своим самым дорогим сердцу увлечением — живописью. Жена в шутку ворчала: «Забить гвоздь в доме некому, а он часами свои картинки малюет». Сама брала в руки молоток и ловко загоняла в стену гвоздь, на который потом вешали летний пейзаж, написанный Фёдором Николаевичем.

Дедушкины картины теперь хранятся у его внуков. Федора Николаевича не стало в мае 1999-го. Зато нам всем он оставил в наследство сотни своих чудесных стихов — легких, веселых, как детство.