С книг настоящих писателей получить большую прибыль не удастся

Накануне майских праздников в Саранске прошёл финальный этап I Литературной универсиады ПФО. Пожалуй, самым именитым гостем фестиваля стал литературовед, доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой Сравнительной истории литератур Историко-филологического факультета РГГУ, главный редактор журнала «Вопросы литературы», а также литературный редактор премии «Русский Бу-кер» Игорь ШАЙТАНОВ. Он поделился с корр. «ВС» своим видением ситуации в нынешней русской литературе.

— Игорь Олегович, о чём же сегодня пишут современные молодые авторы?
— По моему мнению, сегодня начинать в литературе сложнее. Литератор делится какими-то впечатлениями, но не думает о том, как ему это преподнести. Сегодняшний писатель должен настроить свой слух не только на современную речь и не только на свои ощущения. Нельзя забывать, что, как бы мы свободно ни выражали свои мысли, не овладев языком настоящей литературы, не понимая его, стать профессионалом невозможно.

Ещё одна ситуация — сильно понизился уровень ожидания. В 90-х годах мы ждали, что из всех углов выскочат новые гении, которые перевернут литературный мир. Пришла свобода — пиши о чём и как хочешь. Но этого не произошло. У литературы другие законы. И сейчас я не испытываю далекоидущих ожиданий.

— Вы можете рассказать о проблемах современной литературы на примере самой престижной литературной премии России «Русский Букер»?
— В начале 90-х возникло ощущение, что русская литература в опасности, даже больше — перед угрозой исчезновения. Начался постмодернизм. И его многие восприняли как некую деконструкцию. В 92-м году состоялось первое вручение премии — Марку Харитонову за роман «Линия Судьбы, или Сундучок Милашевича». Вообще, ситуация была такова: в том же году на премию претендовали также Людмила Петрушевская («Время ночь») и Владимир Маканин («Лаз»). Три замечательных произведения трёх современных классиков. Так почему Харитонов? Потому, что он новый писатель, новое имя. Но, несмотря на эту фору, Харитонов, хотя и печатается до сих пор, новым именем так и не стал.

На следующий год как будто отчаявшаяся комиссия (она меняется каждый год) как бы перестаёт искать новые имена, и на премию выдвигаются: Маканин, Окуджава, Владимиров — старые мастера. И только в 96-м появляется новое имя — Андрей Сергеев. Писатель очень знаковый. Блистательный переводчик, человек удивительного поэтического слуха. Но сам поэт второстепенный. И он пишет мемуары, где нелестно отзывается о Евтушенко, о других поэтах, берёт премию. Таким образом победил нонфикшн. Появились статьи, что роман как жанр умирает (хотя его уже лет тридцать хоронят) и вместо романа приходит новое — документальная проза.

Но вот 97-й год. Этот год я помню особенно хорошо, так как, перед тем как стать секретарём премии, в этом году я был председателем жюри. Премию получил Анатолий Азольский за роман «Клетка». При том что этому писателю на момент вручения было около семидесяти лет. Хотя спор был нешуточный — два члена жюри выступали за то, чтобы присудить премию Антону Уткину («Хоровод»), два — за Азольского. Я же выступал за роман Ольги Славкиной «Стрекоза, увеличенная до размеров собаки».

Вообще, объявление шорт-листа в том году было поразительно скандальным, присутствовало много журналистов. Я объявляю шестерку финалистов, затем несколько секунд мёртвая тишина — и дикий вой прессы — А где Пелевин? Если вы помните, в том году вышел «Чапаев и Пустота». А вот не было. Никто из жюри не поддержал этот роман. То есть возникла новая проблема — литература ли это вообще или это литературный проект?

В прошлом году на одном из круглых столов «Русского Букера» мы обсуждали вопрос: Роман — литературный проект или прозрение? То есть литература пишется по вдохновению или это некоторый проект, рассчитанный с математической точностью на покупаемость?

И вот в 90-х уже сложились эти основные проблемы. В чём есть живая литература? Будет ли литература вытеснена проектностью? Выдержит ли литература конкуренцию с массовыми жанрами?

— Конфронтация между серьёзной литературой и массовой настолько остра?
— Сразу же возникает вопрос, что считать серьёзной литературой? Если уж мы их противопоставляем, то давайте сначала разберёмся с массовой. Я бы сказал, в кратком изложении массовая литература — это жанровая литература. Первым форменным жанром, возникшим в мировой литературе, был детектив. Есть свои правила этого жанра. В XX веке было даже создано общество детективщиков, из которого, кстати, Агата Кристи в своё время была исключена именно из-за нарушения этих правил. А она всего-то лишь написала детектив, в котором сделала преступником самого сыщика. Нарушать каноны было нельзя.

Серьёзная литература — это искусство слова. А форменные жанры, они в этом плане бессловесны. В детективе стиля должно быть не больше, чем в кроссворде. Это жанр стремительного действия, столкновений. Языка там нет. Вот пример: недавно я поинтересовался у знакомого поэта, где он теперь работает, он ответил — в издательстве редактирую «мочилово».

Или вот ещё вопрос: Пушкин — массовая литература? Мы часто используем понятие бестселлер. Но мне больше нравится новое английское нововведение — фастселлер, то есть то, что много продаётся, как фастфуд. Вот Шекспир, Пушкин, Библия — это бестселлер. А фастселлер... Вот у Минаева 500 тысяч тираж. Но я его не читаю не потому, что имею предубеждение, а потому, что просто не читаю литературу, которую называю бессловесной, в которой слово сведено к нулю.

— То есть серьёзных писателей массовый читатель не читает?
— Среди серьёзных настоящих писателей очень немногие по тиражам и по модности могут конкурировать с массовой литературой: Дина Рубина, Людмила Улицкая, когда-то Татьяна Толстая. По-своему Маканин, и хотя у него нет высоких тиражей, он по-прежнему идёт в числе сильнейших прозаиков. Но тут мы выходим на проблему книготорговли. С победителем «Русского Букера» Олегом Павловым мы ездили на встречи в Пермь и Екатеринбург. В Перми все его книги были раскуплены, и по продажам он побил даже Маринину, а в Екатеринбурге его книг просто не оказалось. Их никто не привёз. Потому что гораздо выгоднее загрузить вагон Марининой или Дашковой, чем везти 5 пачек Павлова, Шишкина, Маканина. С их книг прибыль в 150% получить не удастся. Когда вручается британская премия «Букер», гарантировано, что в Европе десятки, иногда сотни тысяч книг будут куплены. Людям РЕКОМЕНДОВАЛИ. А у нас книгу купить негде. И некому.

«Вечерний Саранск»